Сразу после Второй мировой войны у фашистов не было иного выбора, кроме как оставаться в тени. Для ветеранов Третьего рейха это был своего рода «катакомбный» период. Невероятный масштаб нацистских преступлений, государственный террор и геноцид, беспрецедентные в истории человечества массовые разрушения — все это вынудило их занять оборонительную позицию. В результате развязанной Гитлером мировой войны погибло от 50 до 60 миллионов человек. Многие миллионы выживших вынуждены были перенести издевательства и лишения. Лицо мировой политики претерпело необратимые изменения. Армии Оси были разгромлены, западноевропейские союзники истощены, колонии находились на грани восстания. В мировом балансе сил возник серьёзный вакуум. Единственными странами, обладавшими достаточной военной мощью и политической волей, чтобы заполнить эту брешь, были Соединённые Штаты и Советский Союз.
Возникновение холодной войны было отчасти спровоцировано борьбой сверхдержав вокруг способов интеграции Германии в новый мировой порядок. Несмотря на военное поражение и лишение политического суверенитета, страна сохраняла потенциал одного из важных игроков на европейском континенте. Даже будучи разделённой на западную и восточную части, Германия отнюдь не была игрушкой в чьих–то руках. «Теория холодной войны как периода советско–американского двоевластия иногда строится на том, что, в конечном итоге, США и Советский Союз полностью контролировали подчинённые им союзы, — отмечает Артур Шлезингер. — Однако практически с самого начала власти сверхдержав противостоял национализм — наиболее мощное политическое явление нашего времени». Конфликт де Голля с НАТО, разрыв Тито с Москвой, ожесточённый советско–китайский конфликт — вот только некоторые из приводимых Шлезингером примеров. В итоге он делает вывод: «Влияние клиентов на принципалов — это ещё один аспект ненаписанной страницы холодной войны»[51].
Германские националисты нашли свой способ воздействия на американо–советское противостояние. Лица, входившие в круг ветеранов Третьего рейха, быстро восстановили тайную сеть неофашистских групп, стремившихся использовать углублявшийся раскол между двумя сверхдержавами. Холодная война оказалась прекрасным подспорьем для нацистских шпионов, пытавшихся превратить свой полный военный разгром в частичную, однако значимую победу, достигнутую уже после того, как умолкли пушки.
Многие деятели нацистского режима, включая и Отто Скорцени, заслужили благосклонность спецслужб Запада, выставляя себя принципиальными антикоммунистами. Тайная среда, в которой они вращались, была полна интриг и непостоянных союзов, приводивших к кровопролитию, а также неожиданных связей, необъяснимых с обычной точки зрения. Это был странный мир, в котором политические понятия «левого» и «правого» порой смешивались до неузнаваемости.
В разгар холодной войны ряд учёных, занимавшихся проблемой фашизма, создали своими работами питательную среду для пропагандистского соперничества Запада и Востока. Однако массовые фашистские организации никогда не были пешками в руках крупного бизнеса, как утверждали марксистские историки. Они не являлись и единомышленниками тоталитарных сталинистов, хотя такой взгляд был распространён среди пропагандистов антикоммунизма. Обе точки зрения игнорировали вопрос изначально присущей фашизму привлекательности, и ни одна из них не могла объяснить причины его возрождения в 1990‑е.
Многие годы учёные в попытке дать универсальное определение фашизма вели бесплодные споры, вдавались в тончайшие семантические подробности, однако понятие так и не было найдено. Отсутствие единодушия по вопросу о «фашистском минимуме» (самом общем определении характерных черт, присущих всем разновидностям фашизма), возможно, объясняется отчасти изменчивой природой этого явления. Фашизм 1920–1930‑х годов был идейно двусмысленным движением, прошедшим в своём развитии несколько этапов. Изначально фашистские партии завоевали популярность среди простонародья, выступая в образе социальных революционеров, боровшихся с несправедливостями свободного рынка. Затем они стали серьёзными претендентами на власть, завоевав консервативные элиты Германии и Италии обещаниями покончить с «красной угрозой». Там, где фашисты приходили к власти, они неизбежно нарушали свои прежние обещания, особенно в части борьбы с капитализмом. В конечном итоге их главным политическим противником стали выступавшие в интересах рабочих левые, которые рассматривали фашистов в качестве правых экстремистов[52].
51
Arthur Schlesinger, «Lessons from the Cold War», в
52
В своей книге