По сообщениям, поступавшим в Государственный департамент из разных источников, Бек часто жаловался, что из–за щедрости восточных покровителей его соперник получает больше средств, нежели он сам. Бек также обвинял Франке–Грикша в вымогательстве денег у западногерманских промышленников, желавших таким образом оплатить свою защиту в случае советского вторжения. В ходе ещё одной беседы Бек сообщил, что и он тоже «получал предложения о финансовой помощи» от советской стороны. Однако проницательный американский чиновник пришёл к выводу, что тот всего лишь пользовался подобным рычагом в попытке получить деньги от американцев. «Бек пытается достичь своей цели окольными путями», — делал вывод Госдепартамент[192].
Подобные махинации не сулили ничего хорошего Франке–Грикшу, поскольку сведения о сотрудничестве Бека с американской разведкой вскоре стали известны русским. Подозревая, что «Братство» нафаршировано американской агентурой, советские власти начали с подозрением смотреть на Франке–Грикша. В октябре 1951 года он бесследно исчез в Восточном Берлине. Его жена, пытавшаяся разыскать мужа, также пропала. Через несколько лет она вернулась в Западную Германию и сообщила о том, что Франке–Грикш был приговорён к смерти советским военным трибуналом. Несколько десятилетий спустя сын Франке–Грикша станет известной фигурой в неонацистских кругах[193].
Золотые наручники
Загадочный конец Франке–Грикша показал, насколько высоки были ставки в шпионских драмах «холодной войны», разворачивавшихся на германской земле. Ветераны Третьего рейха практиковали свои навыки рыцарей плаща и кинжала по обе стороны границы, разделявшей сверхдержавы. Тайные попытки нацистов наладить связи с СССР после падения Третьего рейха составили целую главу в исторической драме с участием Германии и России.
Пруссия, ядро германского национального государства, постоянно смотрела на Восток. Это было многолетней традицией Генерального штаба, рассматривавшего Россию в качестве естественного союзника со времён вступления на трон Фридриха Великого в середине XVIII века. Несколько свадеб среди членов царствующих домов объединили прусскую монархию и Российскую империю. Важность этого геополитического союза была вновь подчёркнута в начале 1800‑х годов, когда царская армия помогла Пруссии разгромить Наполеона. Богатая ресурсами Россия нуждалась в германских промышленных товарах, а Германия жаждала русского сырья. Две страны вели между собой оживлённую торговлю со времён Бисмарка и до начала Первой мировой войны.
Униженная и озлобленная результатами Версальского договора Германия пошла на секретную сделку с осаждённой Советской Россией, также отвергнутой победоносными западными державами. В попытке обойти предусмотренные Версальским договором ограничения на развитие вооружённых сил возглавляемый прусскими офицерами рейхсвер (название германской армии) с первых лет после русской революции начал сотрудничать с ещё не оперившейся Красной армией. Консервативная прусская военная элита постоянно подчёркивала, что, невзирая на идеологические различия, национальные интересы Германии и России во многом совпадают. К взаимной выгоде обеих государств партнёрство Германии и России было закреплено заключённым в апреле 1922 года договором в Рапалло[194].
В дни заключения договора в Рапалло укрепление связей с Россией встретило поддержку представителей всего политического спектра постверсальской Германии, включая и некоторых радикальных националистов, которые стали рассматривать себя как «правые большевики» или «национал–боль- шевики». Опасаясь, что германский дух будет развращён американизацией, эти идейные диссиденты считали парламентскую демократию чужеродным изобретением, которому следует сопротивляться любой ценой. Это было очевидным для писателя Д. Г. Лоуренса, посетившего Германию в 1924 году. «Германский дух вновь склоняется на Восток, к России», — отметил он[195].
В критическое десятилетие накануне прихода к власти Гитлера в Германию проникло несколько разновидностей фашизма ненацистского толка. Воспитанные в глубоко укоренившейся культуре отчаяния Освальд Шпенглер, Артур Мёллер ван ден Брук, Эрнст Юнгер и другие популярные критики, ассоциировавшиеся с идеями так называемой Консервативной революции, оплакивали распад традиционного общества и утрату народных корней. Настаивая на замене Веймарской республики диктатурой, эти погружённые в задумчивость пророки, по словам историка Фрица Штерна, «нападали, порой остро и справедливо, на недостатки германской культуры и германского духа». Они помогли создать тот интеллектуальный и психологический климат, который подготовил основу для движения нацистов, «собравшего воедино миллионы недовольных, о существовании которых так долго говорили консервативные революционеры и с целью облегчения участи которых были разработаны столь опасные и неопределённые идеи»[196].
192
Tauber,
194
Столкнувшись с установленным Версальским договором ограничением по численности германской армии в 100 тысяч человек, генерал Ганс фон Сект, возглавлявший вооружённые силы Веймарской республики, с успехом провёл масштабную операцию по обману западных держав, ошибочно полагавших, что идеологические разногласия сделают невозможным сколько–нибудь серьёзное сотрудничество в военной области между капиталистической Германией и коммунистической Россией. Как отмечал историк Эдуард Халлетт Карр, фон Секту удалось достичь соглашения, в соответствии с которым офицеры немецкой армии проводили в Советском Союзе испытания новых образцов вооружения, а также готовили свои же войска, делясь при этом опытом с Красной армией. В обмен на военную помощь и содействие в восстановлении разрушенной советской экономики фон Сект получил доступ к бескрайним русским степям — идеальному полигону для подготовки танкистов и лётчиков, а также для проведения совместных советско–германских учений, в том числе крупномасштабных. Крупные немецкие промышленники и банкиры, стремившиеся к организации сотрудничества с Советами, поддержали планы фон Секта. В гуще событий находился и Ял- мар Шахт, проводивший деликатные переговоры о выдаче кредитов правительству большевиков. В то же самое время немецкие фирмы создавали на российской территории предприятия по выпуску отравляющих газов, танков, самолётов, тяжёлых вооружений и взрывчатых веществ, что было запрещено Германии в соответствии с Версальским договором. Особую ловкость в деле подготовки к будущему вооружению Германии проявлял концерн Krupp Steel — ему принадлежало несколько заводов по производству боеприпасов, а также нефтяные концессии на Кавказе. Германия начала запускать пробные шары с целью постепенного возобновления дружеских отношений с западными державами. Компания Круппа также выступала за улучшение отношений с США, поскольку один из членов совета её директоров являлся послом Германии в Вашингтоне. Вскоре общая сумма выданных Германии английских и американских займов превысила объём её выплат по репарациям, установленным Версальским договором. Однако даже невзирая на то, что банки США накачивали немецкую экономику деньгами, две могучие силы — находившийся под прусским влиянием Генеральный штаб и возрождённый военно–промышленный комплекс — продолжали придерживаться геополитического альянса с Советским Союзом.
195
Mikhail Agursky,
196
Fritz Stern,