Йоки сразу понравился Вирику, когда Томпсон впервые привёл его в «Belleclaire». Кейт раздавал напитки, а все присутствующие разбились на маленькие группки. Йоки был умелым собеседником. Он остался очень доволен своим разговором с Лоуренсом Деннисом и Харри Элмером Барнсом, двумя прогерманскими «историками–ревизионистами», часто посещавшими Вирика.
Однако подобное поведение было явным исключением в сложных и порой тягостных взаимоотношениях Йоки с другими американскими правыми экстремистами. Он был крайне низкого мнения о примитивных антикоммунистах, одержимых исключительно идеями по поводу России и «красной угрозы». Выведенный из себя тошнотворными американскими правыми и явно ощущающий себя не в своей тарелке по эту сторону Атлантики, Йоки пожаловался одной из своих любовниц: «Америка всегда оставляет у меня ужасное чувство того, что я не знаю, где нахожусь, ощущение того, что я отрезан на краю света…»[250]
Йоки вновь ринулся в Европу, увозя письма Томпсона к друзьям из SRP и другим немецким неонацистам. Странные пути Йоки уже увели его достаточно далеко от типичной орбиты сторонника правых. Насколько широко он собирался раздвинуть свою сферу деятельности, стало очевидным, когда американский фашист объявился в Праге, центре советской шпионской деятельности, чтобы выступить свидетелем на знаменитых антисемитских показательных процессах, проходивших в конце 1952 года.
Четырнадцать чешских руководителей обвинялись в шпионаже, предательстве, саботаже и различных других преступлениях против государства. Из них 11 были евреями, включая и генерального секретаря Чехословацкой коммунистической партии Рудольфа Сланского. Сланскому и остальным были предъявлены обвинения в участии совместно с «сионистами» в заговоре, имевшем целью убийство ключевых лидеров страны, свержение правительства и восстановление капитализма. Обвинительный акт был полон характерных для Сталина страшилок: «троцкисты», «титоисты», «западные империалисты», «сионистские авантюристы», «безродные космополиты», «прислужники буржуазии» и тому подобные были объединены в масштабный заговор против советского блока. Весьма ироничным смотрелся тот факт, что Сланского приговорило к смерти правительство, которому он так верно служил. По утверждениям израильских дипломатов, он был самым последовательным противником сионизма среди руководителей чешских коммунистов[251].
Находившийся на галерее для зрителей Йоки с напряжённым вниманием наблюдал, как Сланский выступал «на автопилоте» и признал все обвинения. Он и другие осуждённые евреи были преданы смерти через повешение. Для Йоки срежессированный вокруг Сланского спектакль знаменовал исторический водораздел, «очевидную поворотную точку, возвещавшую о начале конца американской гегемонии в Европе». Отмечая его интерес к событиям, происходившим в Восточном блоке, ФБР цитировало написанную Йоки статью, где говорилось, что показательный процесс в Праге «демонстрировал углубляющийся с каждым днём разрыв русских с еврейством. Подобное развитие событий, имеющее своей причиной полную идентичность американской и еврейской политики, весьма благоприятно для нашей борьбы за освобождение Европы»[252].
В своих рассуждениях Йоки зашёл так далеко, что назвал антиеврей- ские чистки, произошедшие в 1950‑е годы в ряде восточноевропейских стран, «объявлением Россией войны американо–еврейскому господству». Он осуждал «сатанинский проект создания германской армии с целью воевать с Россией в интересах американо–еврейских оккупантов». При этом он вновь повторил свои утверждения о том, что неспособность Советского Союза предложить завоёванным им странам культурную альтернативу делает его меньшей, чем США, угрозой Европе. «Российское руководство убивает евреев за то, что они предали Россию, служа еврейству. Этот факт невозможно опровергнуть или вывернуть наизнанку», — заявлял Йоки[253].
Он утверждал, что в сложившихся обстоятельствах тактически выгодно заключить союз с СССР, с тем чтобы попытаться освободить Европу от американского господства. Желание разыгрывать восточную карту подтолкнуло Йоки к сотрудничеству со спецслужбами Восточного блока. В 1950‑е годы он стал платным курьером чешской секретной службы, бывшей орудием в руках советского КГБ. «Йоки пробился за «железный занавес». Он перевозил какие–то бумаги для чешской секретной службы. Он сам мне про это рассказывал, — вспоминал Томпсон. — Чехи были курьерами для советской разведки»[254].
250
«Changed: Francis Parkey Yockey, was. Frank Yockey; Egidio Boschi», ФБР, отдел по Балтимору, 2 марта 1953 года.
253
«What is Behind the Hanging of the Eleven Jews in Prague?»,