Израильские официальные лица были убеждены, что не стоит ограничиваться только судебным процессом над Эйхманом. Его пример должен был стать своего рода моральным уроком и напоминанием как для евреев, так и для всех остальных людей. Казнь, состоявшаяся 1 июня 1962 года, стала кульминацией юридического процесса, привлёкшего международное внимание. Официальные представители СССР и Восточной Германии, пытавшиеся заработать на процессе определённый политический капитал, утверждали, что Западная Германия небрежно относится к аресту нацистских военных преступников. При этом они ссылались на успешную карьеру правой руки канцлера Аденауэра Ганса Глобке, выступавшего в годы Третьего рейха за депортацию немецких евреев и экспроприацию их собственности. О Глобке вспоминала в ходе процесса и защита Эйхмана, утверждавшая, что именно он способствовал росту влияния и полномочий возглавлявшегося Эйхманом гестаповского подразделения. Приводились доводы о том, что ЦРУ после войны финансировало и предоставляло защиту нескольким старшим офицерам отдела Эйхмана. Однако премьер–министр Израиля Бен–Гурион не был склонён беспокоить Бонн или Вашингтон. Вместо этого он предпочёл ещё раз напомнить о сохранявшихся связях между нацистами и отдельными руководителями арабского мира. В своей попытке дискредитировать палестинцев обвинители Эйхмана постарались установить его связи с иерусалимским Великим муфтием, однако эта связь была крайне неочевидна[350].
Убеждённые нацисты также решили разыграть свою пропагандистскую интермедию. Йоханн фон Леерс, возглавлявший тогда отдел по вопросам Израиля в Министерстве информации Египта, специально отправился в Испанию, чтобы обсудить ситуацию вокруг Эйхмана с Леоном Дегрелем. Основным вопросом переговоров было противодействие влиянию процесса на мировое общественное мнение, а совершенно естественным результатом — вал едких публикаций в неонацистской прессе всего мира. Так, например, американский бюллетень «Thunderbolt» («Удар молнии»), рупор Национальной партии за права штатов (политическое крыло Ку–клукс–клана), развернул кампанию «Помогите освободить Эйхмана!». Заявлялось, что суд над ним — это «громадная политическая мистификация», единственной целью которой является как–то поддержать утверждение о том, что нацисты убили 6 миллионов евреев. В Западной Германии доктор Рудольф Ашена- уэр, адвокат, связанный с SRP и сотрудничавший с сенатором Джозефом Маккарти, организовал публикацию апологетической книги «Я, Адольф Эйхман». В книге утверждалось, что нацисты не собирались уничтожать евреев, а всего лишь хотели побудить их к эмиграции. Эту задачу не удалось выполнить, так как страны западной демократии отказались принимать эмигрантов, объяснялся Эйхман[351].
Процесс над Эйхманом, несомненно, стал своего рода встряской для всех честных людей во многих странах. Было совершенно очевидно, что те, кто его защищал, защищали и других нацистских военных преступников, в том числе врачей лагерей смерти, искалечивших тысячи мужчин, женщин и детей. «Моссад» планировал пойти по следу некоторых из наиболее одиозных преступников, таких как доктор Йозеф Менгеле или глава гестапо Генрих Мюллер. Однако израильтяне полагали, что ответственность за то, чтобы загладить вину за позор, лежит прежде всего на немцах. В Западной Германии самые жестокие из нацистских преступников получали незначительные сроки, причём многие из них скоро выходили на свободу по амнистии[352].
В результате рассмотрения дела Эйхмана один из западногерманских окружных судов выдал ордер на арест Алоиса Бруннера. В своё время Бруннер, которого Эйхман называл «своим лучшим сотрудником», разыскивался и австрийским правительством, требовавшим его экстрадиции из Сирии. В полученном из Сирии ответе утверждалось, что известный нацист не проживает в стране. Это была явная ложь. Бруннер не только жил там. Он работал советником сирийской полиции, готовя специальных сотрудников к проведению допросов. Он разработал оригинальное устройство для получения информации от упорствующих в своём неподчинении. В репортаже для английской газеты «Independent» Роберт Фриск рассказал, что пыточный агрегат Бруннера представлял собой «колесо, к которому привязывали допрашиваемого и били его электрическим проводом. Каждые несколько минут с помощью электрического насоса через колесо на тело пытаемого разбрызгивалась вода, открывавшая его раны. После этого его снова били проводом»[353].
Хотя Сирия парировала неоднократные запросы об экстрадиции, Бруннеру не дали жить спокойно. Он лишился левого глаза и четырёх пальцев на левой руке после подрыва посылок со взрывчаткой, направленных ему израильской секретной службой. У него всегда была с собой пилюля с ядом, которую он собирался проглотить, если бы его захватили израильские агенты. «Я не стану вторым Эйхманом», — заявил Бруннер[354].
351
Tauber,
352
Всемирное полицейское агентство «Интерпол» отказалось оказывать содействие в розыске нацистских военных преступников под предлогом того, что они совершили «политические» преступления, находящиеся вне сферы компетенции «Интерпола». Как выясняется, руководящие структуры «Интерпола» имели тесные связи с нацистами и фашистами. Во время Второй мировой войны штаб–квартира «Интерпола» размещалась в помещениях гестапо. В 1963 году президентом организации был Жан Непот, сотрудничавший с правительством Виши. Бывший офицер SS Пауль Дикопф являлся президентом «Интерпола» с 1968 по 1972 год.
353
Robert Fisk, «Non–existent Nazi is alive and well protected in Syria»,
354
John Bierman, «War criminal Alois Brunner Reported Dead»,