Произошло то, чего власти боялись больше всего, — репрессии не остались в тайне, а интерес к книге возрос непомерно.
Из многочисленных комических случаев я расскажу только два.
Один мой друг из Пазарджика, поэт, которому содержание книги было известно много раньше, чем ее издали, увидев ее в витрине книжного магазина, купил сразу 15 экземпляров. В тот же день он встретил знакомого сельского священника и, чтобы заинтриговать его и заставить купить книгу, сказал, что вышло произведение о фашизме, которое нужно обязательно приобрести. Поп, однако, торопился и не зашел в магазин. Когда приехал в город через неделю, книги уже не было на прилавках. Тогда мой приятель дал ему один экземпляр с условием вернуть через две недели. Прошел месяц, два — поп не давал о себе знать. Тогда мой обеспокоенный приятель сел в автобус и поехал в деревню узнать, что с ним. Застал его в компании председателя сельсовета, партийного секретаря, председателя местной ячейки Земледельческого союза, профсоюзного лидера, а также двух учителей. Сидят — угощаются, что-то оживленно обсуждают. Приятель спросил, почему он так долго не возвращает книгу. Поп ответил: «Мы решили, что она должна остаться у нас, в деревне. Кружок образовали, изучаем. Читаем отдельные главы и обсуждаем. Размышляем и угощаемся...»
— Ну что у вас тут за кружок? — удивился мой приятель. — Партийный секретарь и председатель сельсовета — коммунисты, ты — христианин, председатель ячейки — из земледельческой партии, учителя скорее всего беспартийные... Разве вы можете найти общий язык?
— Ну-у-у! Сын мой, — многозначительно пропел поп, — когда речь идет о фашизме и угощении, тут уж образуется единый фронт. А идеология не имеет значения...
Другой случай произошел в маленьком городке под Пловдивом. Местная профсоюзная организация решила наградить на общегородском собрании своих лучших активистов. Наряду с денежными наградами решили сделать и подарки, в частности книги. Обратились к продавщице книжного магазина, чтобы подобрать общественно-политическую литературу. Сказали: книги должны быть посолидней, потолще. Продавщица все поняла и достала пачку — десять экземпляров «Фашизма». Обрадованные профсоюзные руководители забрали книги, надписали их и в день торжества вручили активистам. Прошло несколько дней и по провинциальному городку, далекому от центров политической жизни, поползли слухи: дескать, роздана идеологически вредная и запрещенная властями книга. Пересудам не было конца. Наконец обо всем узнали соответствующие государственные органы, призванные наблюдать за идеологическим здоровьем трудящихся. По их указанию к каждому награжденному пожаловали в дом верные люди и отобрали «неправильную» книгу.
Однако наряду с комическим случалось и трагическое. В прошлом году мне позвонил из Пазарджика молодой человек и настоял на встрече.
В первый момент я подумал, что это правозащитник, ищущий контактов. Оказалось совсем не так. «Моя судьба очень тесно связана с вашей», — сказал парень. Я выразил удивление: «Ведь мы не знакомы». «Я отсидел четыре года из-за вашей книги о фашизме, — продолжал он. — Читал ее солдатам в роте, и меня судили за это. Военный суд приговорил к 6 годам, по так как я в тюрьме работал, выпустили через четыре. Этой осенью мне снова в армию, дослуживать... Самое обидное, что приговорили меня за распространение... фашистских идей в армии...»
Я был потрясен, не мог поверить своим ушам. Я слышал о чем-то подобном, но был уверен, что это один из многочисленных слухов. Но передо мной этот парень, какие могут быть сомнения! Четыре лучших года жизни молодого думающего человека загублены!..