«1939 год, когда зародился тотальный шпионаж, застал США неподготовленными. Это сильное государство, в сущности, не имело ни разведки, ни контрразведки, ни даже настоящих законов против шпионажа» (102—72).
«Положение осложнялось тем обстоятельством, что законы по отношению к шпионажу были абсолютно недейственными. Так, если объект шпионажа не установлен, никто не может быть обвинен и осужден за шпионаж. Даже если у арестованного найден секретный документ, который мог быть получен только нелегальным путем, — это не считается достаточным доказательством шпионской деятельности. В этом случае разрешается судить данное лицо только за кражу» (102—73).
Разумеется, в последующие годы США создали контрразведку, расширили сферу деятельности разведки, издали законы о привлечении к ответственности за шпионаж любого рода. Но это произошло опять-таки в ущерб буржуазной демократии, ибо с увеличением террористического аппарата государства уменьшается безопасность отдельного гражданина. В том, что дела развивались именно таким образом, большая «заслуга» фашистской Германии, тотального шпионажа, организованного ею.
6. Экономические основы фашистского государства
Наивно было бы думать, что абсолютная концентрация власти в руках фашистского государства не связана с экономикой. Полностью централизованная надстройка не смогла бы удержаться на децентрализованном базисе; тоталитарная фашистская надстройка предполагает и тоталитарную, полностью контролируемую государством экономику.
Не отменяя формально частную собственность на средства производства, фашистское государство фактически становится собственником национальной экономики. Именно оно определяет: а) ориентацию экономики — организовать промышленность с учетом будущей войны или расширять выпуск товаров широкого потребления; будет ли национальная экономика связана с другими странами или будет строиться на принципе автаркии; б) структуру производства — что производить и в каких количествах. Производитель полностью подчиняется нуждам государства.
Приведем в пример сельскохозяйственные законы в национал-социалистской Германии. Каждый крестьянин получает в зависимости от размеров своего хозяйства план от государства, определяющий: сколько произвести картофеля, зерновых, молока, яиц, мяса, а также и цены, по которым он продаст их государству. Он не может продать эту продукцию другому покупателю. Государство диктует, что произвести, за сколько продать и кому. Так оно становится фактическим собственником его хозяйства, а крестьянин — только формальным собственником;
в) вмешательство государства в имущественные отношения. Закон о «наследственных дворах» от 29 сентября 1933 года объявляет неделимыми приблизительно 5 с половиной миллионов сельских хозяйств, имеющих площадь минимум 10 гектаров. Такое хозяйство может перейти по наследству не только старшему сыну, но и тому, кого фашистская власть сочтет самым достойным (естественно, подход у нее единственный политический). «Если нет наследника, достойного быть сельским хозяином (т.е. если этот наследник неблагонадежен с точки зрения нацистской партии), — пишет Вальтер Даре, — по предложению имперского сельского руководителя у этого крестьянина может быть отнято право собственности на наследственный двор и передано предложенному им лицу. Это суровое распоряжение действует воспитательно на сельское сословие и оправдывает цель — сохранение сельской чести» (13—233).