В данном случае важно то, что, несмотря на все унижения, предательство и ренегатство, через которые прошла Социал-демократическая партия, пытаясь дать бесспорные доказательства своей готовности служить новому режиму, полностью приспособиться к нему, безусловно подчиняться всем его требованиям, она все же распущена. Именно это доказывает, что фашизм в принципе стремится к абсолютной политической монополии своей партии, что его цель однопартийная система, а не политическая коалиция.
Это становится еще более очевидным в случае с роспуском профсоюзов и буржуазных партий; их мольбы о пощаде еще более жалки, а унижения еще более страшны.
Очередь профессиональных союзов наступает сразу же после Социал-демократической партии. Но здесь ситуация особая. Речь идет о массовой организации, которая объединяет около 6 миллионов доверяющих ей рабочих и служащих. Вот почему нацисты начинают не с фронтальной атаки, а с гибкого маневра. Они создают сначала «Комитеты действия для защиты немецкого труда» во главе с видным фашистом Робертом Леем. Эта официальная нацистская рабочая организация должна была столкнуть с арены профсоюзы как уже «отжившую систему». В секретном циркуляре Лей советует действовать так, «чтобы вызвать у рабочего или служащего чувство, что эта акция направлена не против него, а против изжившей себя системы» (103—101). Более того, нацисты объявили 1 мая «днем национального труда» и по всей стране организовали рабочие торжества. В аэропорту Темпельхоф Гитлера и Геббельса вместе с профсоюзными лидерами встречали «рабочие делегации» со всей страны. В Берлине проводился парад — рабочие делегации маршировали вместе со штурмовыми отрядами под звуки фашистского гимна.
Комедия разыграна. Мировой общественности продемонстрированы «общность» и «взаимные симпатии» рабочего класса и национал-социалистского государства. Усыплена и бдительность самих профсоюзов. Дальше можно действовать обычными средствами. И впрямь, на следующий день, т.е. 2 мая 1933 г., штурмовые отряды и эсэсовцы конфисковали «помещения правлений Всегерманского объединения профсоюзов и Всеобщего объединения профсоюзов служащих, профсоюзные дома, помещения окружных и местных комитетов этих организаций, банк рабочих, служащих и чиновников, его филиалы и кассы на местах. В тот же день гитлеровцами арестованы и брошены в концентрационные лагеря тысячи профсоюзных функционеров, в том числе все председатели правлений профсоюзов, окружные секретари и руководители филиалов профсоюзного банка. Среди арестованных Лейпарт, Грассман, бывший министр труда Виссель» (103—101 и 102).
Во время ликвидации профсоюзов среди их лидеров разыгрывалась та же трагедия, жертвами которой стали незадолго до этого руководители социал-демократии. Профсоюзные функционеры сохранили иллюзию, что профсоюзы в отличие от коммунистов и социал-демократов смогут включиться как единое целое в систему национал-социалистского государства. 21 марта 1933 г. их вожди Лейпарт и Грассман пишут открытое письмо Гитлеру. Они заявили, что профсоюзы могут быть «полезными правительству своими знаниями и опытом», что они должны быть включены в новое государство. Профсоюзы признали право нацистского государства регулировать конфликты с работодателями, отказались от всяческой политической деятельности и самым категорическим образом отмежевались от СДПГ. 7 апреля 1933 г. Лейпарт выступил с новой декларацией: «Профсоюзы вправе требовать признания со стороны правительства, ибо они, со своей стороны, признали цель, которую преследует национал-социалистское правительство» (103—100).
Незадолго до этого с такой же просьбой, но только к Геббельсу, обратились объединения немецких и христианских профсоюзов и объединение профсоюзов служащих.
Не помогли ни просьбы, ни весьма унизительные обязательства (отказ от какой бы то ни было политической деятельности, предоставление национал-социалистскому правительству роли верховного арбитра при улаживании конфликтов между профсоюзами и работодателями, разрыв с Социал-демократической партией и т.д.). Национал-социалисты уничтожили профсоюзы на следующий же день после первомайского фарса, разыгранного в Берлине. Нацисты стремились к единовластию, они хотели установить полную политическую монополию своей партии. Они в принципе не хотели делить власть с другими партиями и массовыми организациями. А партия, которая стремится к монополии в политической жизни страны, неизбежно должна уничтожить все партии и массовые организации и создать на их месте другие по своему образу и подобию, со своими кадрами и с программой, идентичной своей.