Наконец, следует помнить о проникновении самих чернорубашечников в ряды полиции[26]
Оглядываясь назад, можно усмотреть невеселый юмор в следующем диалоге между полисменом и судьей на разбирательстве дела демонстранта-антифашиста.
Полисмен: Обвиняемый позволил себе оскорбительные слова и поведение.
Судья: Что он сказал?
Полисмен: Он сказал: «Фашизм означает голод и войну».[27]
При самом снисходительном подходе это можно истолковать так, что данный полисмен страдал повышенной восприимчивостью к оскорблениям.
Из показаний, данных очевидцами событий в Олимпии, мы уже видели, что полиция воздерживалась от вмешательства, даже когда фашистский отряд обороны действовал особенно грубо и жестоко. Протест против такой пассивности был подан начальнику оксфордской полиции после митинга, упомянутого в главе второй. Еще один показательный случай имел место в Некгеме (Лондон) 5 апреля 1936 г. В отчете о фашистском митинге, состоявшемся в этот день в помещении школы Совета Лондонского графства, на Холлидэйл-род, репортер «Ньюс кроникл» писал:
«На моих глазах, в нескольких шагах от меня, произошел один из самых вопиющих по своей грубости инцидентов, какими запятнало себя фашистское движение в Англии. Выступал м-р Клемент Брюнинг. По окончании речи присутствующие, стоя, запели национальный гимн. Двое мужчин в передних рядах остались спокойно сидеть. К ним сейчас же подкрались сзади три чернорубашечника, без предупреждения схватили их и грубейшим образом выкинули из помещения. Одному из них, м-ру С. Г. Силку, достался сильный удар по лицу, и осколки очков вдавились в глаз, из которого брызнула кровь. Во дворе школы в это время находилось несколько полисменов, но они ничего не предприняли, не пытались даже узнать имена замешанных в этом деле чернорубашечников. Протесты, с которыми публика обратилась к полиции в связи с ее бездеятельностью, были оставлены без внимания». (Курсив мой. — Ф. М.)
Время от времени делались попытки оправдать бездеятельность полиции законом о собраниях, по которому организаторам митинга разрешается использовать собственных «распорядителей» для борьбы с нарушением порядка внутри помещения. Но этот аргумент не выдерживает критики. Прежде всего, закон о собраниях не допускает злостных нападений на тех, чьи «нарушения» сводятся к отдельным восклицаниям, затем в законе ясно указано, что, удаляя нарушителей из зала, распорядители могут применять силу лишь постольку, поскольку это необходимо для выполнения данной задачи; и наконец, ни закон о собраниях, и никакой другой закон не допускает насилии, совершаемых фашистами вне помещения, где идет их митинг.
Не трудно заметить, что полиция проявляла достаточно энергии и рвения в тех случаях, когда самих фашистов нужно было защищать от антифашистски настроенной толпы. Приводим несколько примеров, взятых на выдержку из газет за 1933–1934 гг.
В Бедфорде: «Фашистская охрана и полиция общими усилиями восстановили порядок» («Таймс», 10 октября 1933 г.). На фашистском митинге в северном Хаммерсмите: «После прибытия двух полицейских машин с большим отрядом полиции беспорядки были быстро ликвидированы» («Дейли телеграф», 24 апреля 1934 г.). В Гейтсхеде: «После фашистского митинга в здании городского управления десятитысячная толпа была разогнана, а 60 фашистов вернулись в свой штаб, охраняемые конной полицией и патрулем мотоциклистов» («Ньюс кроникл», 15 мая 1934 г.).
На хлебной бирже в Плимуте: «На место прибыли около двадцати полицейских в мундирах и в штатском, с дубинками наготове, и все нарушители удалились. Тем временем подоспели резервы еще из 50 полицейских, и на улице был выставлен кордон, чтобы очистить проход тридцати фашистам. Однако толпа прорвала кордон. Были спешно вызваны еще полицейские, и под их защитой чернорубашечники, провожаемые возбужденной толпой, благополучно добрались до своего штаба» («Ньюс кроникл», 27 апреля 1934 г.).
Из многих случаев, когда полицию заслуженно обвиняли в излишней жестокости по отношению к участникам антифашистских демонстраций, следует особо отметить два. 22 марта 1936 г., по случаю массового митинга Б. С. Ф. в Альберт-холле, в полумиле оттуда на Тэрло-сквере состоялся антифашистский митинг. Внезапно в толпу врезалась конная и пешая полиция, свирепо работая дубинками. Министр внутренних дел сэр Джон Саймон, несмотря на сильный нажим со стороны парламента и общественности, отказался провести официальное расследование этого инцидента. В конце концов, расследование провела комиссия Национального совета гражданских свобод. Комиссия, в которую входили профессор Бентуич, м-р Гаррисон Бэрроу, профессор Ф. М. Корнфорд, покойная мисс Элеонор Райтбоун (член парламента) и писатель Дж. Б. Пристли, установила, что «полиция напала на толпу без предупреждения; что она проявила ничем не оправданную жестокость и грубость; что собравшимся были нанесены серьезные увечья, и многие из этих увечий могли оказаться смертельными».
26
В 1934 г. министр внутренних дел принял мало эффективную контрмеру, исключив из полиции нескольких видных фашистов. (Прим. автора.)