— Теперь к столу, вот направо, — суетилась Лана.
У стола Таймыре и Шустрому дали номера и попросили отвести их на место.
Собак было очень много, всех служебных пород: и боксеры, и эрдели, и колли, и доберманы, и немецкие овчарки, и доги, а около кавказских, туркменских, азиатских и южнорусских овчарок толпился народ.
Лайки вырывали себе ямки и спокойно в них укладывались.
— Посмотри, — дернул Вовку Дима, — как по-разному ведут себя собаки.
— Ну, нам в разные стороны, — сказал Вовка: — мне в аллею южных, тебе в аллею немецких.
Для каждой породы была отведена аллея, в конце которой сидели щенки.
— Ты привяжи и приходи, посмотрим, — предложил Дима.
Вовка нашел место Шустрого. Оно было рядом с Игруном.
— Ну, старикан, — поздоровался с ним Вовка, — посмотри на сына.
— Около него всё сыновья и дочери сидят, — ответил Вовке какой-то гражданин.
Вовка привязал Шустрого и пошел отыскивать Диму.
Дима возился с Таймырой, та никак не хотела согласиться с тем, что ее одну, привязанную, оставляют в этом незнакомом месте. Стоило Диме сделать от нее два шага, как она начинала визжать и рваться.
— Иди один, Вовка, не могу я от нее уйти.
— Ну, ладно, — согласился Вовка, — я похожу, а потом приду, посижу с ней, а ты пойдешь.
В одном углу сада, где стоял стол Консультанта, собралось много народу. Вовка подошел послушать.
— Зачем вообще нужны выставки? — задал кто-то вопрос.
— Выставки нужны для того, — говорил консультант, — чтобы показать широкому населению работу и породы служебных собак. Только хорошо сложенная собака может быть хорошей служебной. Вот с этой точки зрения эксперты, то есть судьи, и оценивают собак на рингах.
— А зубы у собаки зачем осматривают?
— Собака с плохими зубами теряет часть своих служебных качеств. Если у нее неправильный прикус, то и хватка у нее не может быть сильной и крепкой.
— Вовка, ты что тут? — хлопнул его по плечу Леня. — Иди со мной скорей. — И он увлек его за собой к будке с холодными напитками.
— Держи, — нагрузил он его бутылками и стаканами, — тащи на ринг.
Вовка побежал к огороженному веревками небольшому плацу, где посредине стоял стол, а по краям, почти у самых веревок, кругом водили собак. Судья и ассистенты осматривали у собак зубы.
— Хорош, хорош, — говорил судья. — У этого перекус, отойдите с ним назад.
Одна собака никак не хотела показывать прикус. Вожатый продел через свою ногу ремень, но открыть губы собаке никак не мог.
— Сядьте на нее, — порекомендовал судья, — поднимите ей голову, ремнем окрутите морду, вот так, ну, а теперь приподнимите губы, да не открывайте ей рта. Вот так, хорошо!
Вожатый после осмотра открутил ремень, и собака вдруг цапнула его за руку.
— Безобразие! — возмутился судья. — Собака из питомника, а вожатый обращаться с ней не умеет.
— Спасибо за воду, — обратился он к Вовке. — Ну, товарищи ассистенты, расставьте собак!
— Вовка, Вовка, — услышал Вовка голос Ланы, — иди скорее! Шустрого на ринг выводить.
Вовка со всех ног кинулся за Шустрым.
— Ну, желаю удачи! — крикнула ему вслед Лана.
— Рядом, Шустрик, рядом! — как можно спокойнее говорил Вовка, но голос у него дрожал.
— Тебе на четвертый ринг, это вон там, за прудом, — подбежал к Вовке дежурный с желтым бантом. — Вызывал я тебя, вызывал, где пропадал?
На ринге было уже много собак, и их водили по кругу.
— Становись, мальчик! — крикнул ему военный с зеленым бантом.
«Судья», догадался Вовка и стал сзади всех. Впереди него шел один парень из школьного кружка, потом еще три из клуба, а остальных он не знал.
— Пройди на четыре собаки вперед, вот за этой стань, — услышал Вовка.
Он быстро перебежал на указанное ему место.
— Пройди, мальчик, еще на две собаки вперед.
Теперь он шел пятым.
«Хорошо это или плохо?» думал он.
— Остановитесь, — попросил судья.
— Сидеть, Шустрый!
Судья осматривал у собак прикус.
— Покажи-ка! — остановились перед Вовкой судья с ассистентами. — Умеешь прикус показать?
— Зубки, Шустрый, зубки! — Шустрый поднял голову и под общий смех оскалил плотно сжатые зубы.
— Прекрасно, если бы все так показывали, — серьезно сказал судья.
— Ну, пройдитесь еще раз, — когда у всех собак осмотрели зубы, попросили ассистенты.
Опять все пошли по кругу.
— Стань за первой собакой, — обратился к Вовке судья. — Сколько ему времени?
— Десять месяцев, — ответил Вовка.
— Вовка, Вовка! — услышал громкий шопот Вовка и посмотрел по сторонам. За веревкой стояла Лана, и по ее сияющему лицу Вовка сразу понял, что Шустрый не провалился.