Послышались шаги и хруст веток. Я нервно оглянулся. Салагой тогда был ещё. Сейчас даже мусоров подтягиваю присесть кайфануть со мной, а тогда вот дёрнулся. Но в своё оправдание скажу, что даже такой конченный крылышкофил, как Килый, нахмурился и смотрел в сторону звука, пока из-за веток не появилась Оля Грунь с пакетами в руках.
— Привет, Кирилл! — звонко так говорит.
Я охуел. У Килого-то, оказывается, имя есть человеческое. Вопрос только в том, нахуя оно ему? Но да ладно.
— Здорово, Олька, — отвечает Кил и подставляет ей какое-то перевёрнутое ведро, разбитое в щепки, чтобы присела.
Джентельмен хуев.
Она села не сразу, а сначала взяла меня пальчиками за щёку и слегка потрепала:
— А это кто у нас тут такой малой и симпатишный?
Ебанутая, но приятно. Её уже взопревшая грудь, облачённая по бокам в спадающие светлые волосы, потряхивалась синхронно с моей щекой прямо перед моим лицом. Я ей даже позволил себя «малым» безнаказанно назвать. Сама будто выросла! Она, конечно, со своей шикарной грудью, томным взглядом и упругой попкой скороспелка что надо, но я-то от пацанов с района знаю, что ей лет пятнадцать самой. Но расцвела она на пятёрку, а я на три года младше, да и не оперившийся, так что вполне ей мелким кажусь. Лады, пока простительно. Следует сказать, что я ей за всё отомстил, когда подрос. Стонала она, будь здоров и даже остановиться просила. Можете быть спокойны, я не остановился, пока она чуть не отъехала от удовольствия, после чего спустил на её довольное, разомлевшее, благодарное лицо.
— Это Бостон, — представил меня Килый.
— Тоже за впечатлениями и за минутами блаженства? — томно спросила она и бросила на землю пакеты.
— Ага, — просто сказал я.
Шикарная сучка.
Килый достал из пакетов помидоры и салат и начал заполнять булки свежимиингредиентами. В пакетах остались чипсы, кола и шоколадки. Во даёт лошадь, припёрла всё это и сидит даже не запыхалась.
— Кунжут я где в прошлый раз спрятал? — спросил Дырявый Череп Ожиревших Мозгов по имени Кирилл и замотал башкой по сторонам.
Оля лениво обернулась по округе.
— Ты его бросил в траву куда-то вроде.
Килый стал ходить по окрестностям, пиная кусты носком дешёвых кросс. Мы с Олей в это время знакомились.
— Как жизнь, Бостон? — спросила она, присаживая своё шикарное ведро на то распидарашенное, что ей подогнал в качестве стула Килый.
— Нормально. В команду не взяли, — почему-то выпалил я.
— В какую команду? — удивилась она.
— Футбол.
— Хреново, Бостон. Мне жаль.
«Да не свисти!», машинально подумал я, но присмотрелся к ней. Сидит, ничего из себя не строит, кислую мину не навешивает. В интонации сожаление действительно слышалось и вроде бы даже честное, хотя хуй их баб поймёшь и прочитаешь. Ну держится она более менее. Отметила, что хреново, но причитать не стала. Нормальная баба, решил я. Шикарная сучка.
— А у тебя как жизнь? — решил я проявить вежливость.
— У меня не жизнь, а сплошная сказка! — улыбнулась она и потянулась.
Боже, что за грудь! О-ху-еть.
— В командах я никаких не состою и состоять не хочу, поэтому всё тип-топ, — подмигнула она.
У меня ноги затекли из-за сидения на кортах, и я встал. Размялся чуток, и тут Килый назад топает, а в руках пакет с кунжутом, из которого он потом осыпал булки.
— Поехали?
Оля придвинулась ближе, и я присел поближе к ней, но вроде без палева, типа случайно так вышло.
Килый щепотками, как соль, устраивал соль на бургер и потрясывал им, чтобы соль распределялось по булке, как и подобает, собственно, соли. Я если ещё раз напечатаю слово «соль», я блять, перестану верить, что такое слово существует.
Бургер элегантно наполнял себя вкусом, и меня прямо затрясло немного. Сижу тут в парке, хер пойми где, а рядом девка вкусно пахнущая, с которой я сейчас буду жрать. Доходяга Килый немного выбивался своими рогами и хвостом из картины рая, но он меня сюда и привёл, поэтому балл я ему закинул всё-таки.
Кил точил, как воду пил. Хап! — и куска бургеранет, а он сквозь нос выдыхает от удовольствия. Животное.
Оля, откусывая, красиво опускала голову вниз, чтобы природа помогала ей и выталкивала запахи бургера прямо в её раздувшиеся ноздри. Немного морщась, она держала в себе всё хорошее, чтобы потом выпустить всё лишнее.
Я, разумеется, в первый раз подавился и не втянул всё что было. Кил торопливо прибрал в себя остатки.
— Ну, Киря, — протянула Оля. — Такие жирные-то куски не подсовывай ему.
— Лады, — кивнул этот конч и стал поворачивать мне стороны послабже.