Лида спряталась за Илью, потому что Валя погналась за ней, всерьез собираясь столкнуть подругу в воду. Иван присоединился к этой возне – они все четверо визжали и бесились, словно молодые щенки, потом долго бегали по мелководью, брызгая друг на друга, пока не надоело.
Тогда упали в траву и лежали, хохоча и толкаясь.
– Да перестаньте вы! – рассердился Илья, отбрасывая сломавшуюся сигарету. – Совсем спятили...
Валя рядом с Ваней чувствовала какой-то необыкновенный подъем – она все не могла забыть, как они лежали в гамаке и он положил ее ладонь себе на лицо. Слова подруги потому так и взбесили ее, что она сама знала, что готова на многое ради этого парня. Правда, пока не понимала, на что именно, и не знала, близко ли та черта, которую она могла перейти ради него.
– Что бы такое придумать... – наконец, отсмеявшись, сказала Лида, протягивая руки солнцу. – Илюшка, может, еще раз прокатишь нас на своем авто?
– Надоело... – отмахнулся Иван. – Мимо! По ухабам на «Запорожце»... Надо что-нибудь поинтереснее придумать.
– Да, правда! – оживилась и Валя. – Что-нибудь такое, особенное...
– Егоровой, что ли, в клозет пачку дрожжей бросить? – лениво предположил Илья, покусывая травинку. Егоровой звали старуху, которая жила у леса и о которой шла недобрая слава.
– А что, неплохая мысль... – заинтересованно пробормотала Лида. – Да только не превратит ли она нас потом в каких-нибудь лягушек? Вдруг порчу нашлет?
– Мать, да ты что, серьезно? – удивился Илья.
– Ну ты же сам предложил... А что, и правда – что еще тут можно придумать? – возмутилась Лида. – Здесь даже дискотек сроду не было! Тоска зеленая...
– Кто-нибудь встречал рассвет? – вдруг спросила Валя.
– Какой еще рассвет? – удивился Илья.
– Ну когда еще ночь, а потом из-за горизонта медленно начинает подниматься солнце. Озаряя землю первыми лучами! – спохватившись, добавила Валя потом.
– Ты еще предложи пионерский костер развести! – захохотала Лида.
– Однажды я болел коклюшем и не спал до утра, – вспомнил Ваня. – И видел, как встает солнце. Правда, это было в городе...
– В городе не считается! – возразила Валя.
– Хм, в этом что-то есть... – неожиданно загорелась Лида. – Ванька, Илья, да не будьте вы такими тюфяками!
– Ромашки спрятались, поникли лютики... – задумчиво запел Илья. – А что, мать, рассвет-то этот – он во сколько?
– Во сколько сейчас светает? – нахмурилась Лида. – Ну я не знаю... Часа в три-четыре утра. Можно на отрывном календаре посмотреть – он у меня дома висит.
– Может, действительно ради прикола встретить рассвет? – лениво произнес Илья. – Ты как, Иван?
– Я не против, – пожал тот плечами. – Только условие – все должны прийти.
И он посмотрел на Валю.
Вечером Валя подступила к Клавдии Петровне:
– Мам, ты говорила, что ночью плохо спишь, просыпаешься все время...
– Очень плохо! – горячо подхватила мать. – Бессонница, и мысли всякие в голову лезут. Как дальше-то жить будем?
Вопрос не вызвал у Вали никакого энтузиазма. Она была уверена, что, сколько ни рассуждай на эту тему, толку никакого не будет. Надо просто жить, как получается...
– Я не знаю! – нетерпеливо отмахнулась она. – Если хочешь, мам, мы как-нибудь потом поговорим на эту тему... Ты лучше вот что – разбуди меня в три ночи, если все равно не можешь заснуть, а?
– Так у тебя же будильник есть! – удивилась Клавдия Петровна.
– Я будильника не слышу, – напомнила Валя. – Лучше ты... Пожалуйста! Ровно в три часа.
– Охота тебе бедную мать по ночам мучить... Погоди, Валя, – спохватилась она. – А зачем тебе вдруг понадобилось в три часа вставать? Это же очень вредно для растущего организма!
– Мы договорились рассвет встретить. Все вместе – Лидка, Илья, Ваня...
– Боже мой, вон они что придумали... Папа, вы слышите, что они такое придумали?!
– Слышу, – коротко отозвался из соседней комнаты Арсений Никитич.
– И что вы на это скажете?..
– Ничего не скажу.
– Значит, самоустраняетесь, – тут же резюмировала Клавдия Петровна. – Значит, пусть ваша родная внучка черт-те с кем и черт-те где шляется, да?
– Ма, так ведь с Лидкой... И с Ваней... И мы просто рассвет хотим на Иволге встретить!
Клавдия Петровна замолчала, задумавшись о чем-то.
– Хорошо. В самом деле, что тут такого... – вдруг произнесла она. – Я тебя разбужу. Господи, Валечка, это так романтично! Ах, где мои шестнадцать лет... Папа, вы когда-нибудь встречали рассвет?
– Да, – коротко отозвался Арсений Петрович.
– И?..
– И.
Продолжения не было.
– Вот бесчувственное существо! – прошептала Клавдия Петровна, возводя очи горе. – Ему хоть рассвет, хоть закат, хоть соловьиные трели... Ничего не замечает, кроме своей газеты!
«Наверное, проще совсем не засыпать, – подумала Валя вечером, ворочаясь в своей кровати. – Через четыре часа уже вставать! Да и не спится как-то... Наверное, у меня тоже бессонница. Бессонница – это болезнь. Как наказание. Я слишком люблю его, Ваню. Интересно, Лидка чувствует то же самое? Она говорит, что жить не может без своего Ильи... А я? Я могу жить без Вани? Нет, наверное, все-таки могу... Только это будет совсем грустная жизнь – как одна из тех историй, от которых Лидка начинает реветь. Я вот что загадаю – если мы с Ваней вместе встретим рассвет, то потом уже всю жизнь будем вместе...»
Она ворочалась с боку на бок и не заметила, как уснула. Обрывки цветных видений, словно осколки мозаики, вертелись у нее перед глазами, и все-все – каждый осколок, каждый эпизод прожитого дня – было связано с ним, с мыслями о нем, все складывалось в один узор, везде угадывалось его, Ивана, лицо.
Валя открыла глаза – вокруг была темнота. Впрочем, уже не ночная – Валя вдруг уловила какие-то светло-серые, прозрачные оттенки в воздухе. «Наверное, такие бывают только в предутренние часы», – подумала она и посмотрела на часы. Они показывали пять минут четвертого.
Клавдия Петровна сладко спала в соседней комнате, когда туда заглянула Валя, – она улыбалась во сне безмятежно и спокойно и ничуть не напоминала человека, который мучается несовершенством жизни. «Дрыхнет! – мстительно подумала Валя. – А ведь обещала разбудить меня! Даже похрапывает как ни в чем не бывало... Никому нельзя доверять!»
Она умылась холодной водой, кое-как причесалась – волосы путались, не желая подчиняться расческе, руки с трудом тянулись вверх – их сковывала ленивая, тяжелая дрема, которая никак не желала покидать Валю. Она натянула на себя джинсы, майку, влезла в любимые розовые тапочки и, пошатываясь, побрела к Лидиному дому.
Там, в соседском саду, тоже бродили среди кустов серые тени, утренний туман плыл над землей. Лиды не было.
Валя подошла к двери, прислушалась – внутри, было тихо. Валя указательным пальцем осторожно постучалась. Никакого ответа.
«И Лидка все продрыхла! – с досадой подумала Валя. – Тоже мне, лучшая подруга...»
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показалась Анна Михайловна, мама Лиды, в байковой ночной рубашке до полу. Волосы у нее торчали в разные стороны, отчего она сильно напоминала рисунок Медузы горгоны из книжки «Легенды и мифы Древней Греции».
– Господи, Валечка! – хриплым сонным голосом воскликнула Анна Михайловна. – Это ты! А я слышу – будто кто-то скребется...
– Доброе утро. А Лида где?
– Спит, конечно, – с изумлением ответила Анна Михайловна. – А тебе чего?
– Мы же с ней договорились! – с отчаянием прошептала Валя. – Она вас не предупредила? Мы с ней рассвет договорились на Иволге встречать!
– Чего? – с еще большим изумлением спросила Лидина мама. – Чего встречать?
– Рассвет...
Анна Михайловна постояла несколько мгновений в тревожной задумчивости, а потом решительно заявила:
– Глупости все это. Иди-ка ты, Валюша, спать. Вон посмотри – ночь еще...
– Ну так правильно! – с отчаянием произнесла Валя. – Надо пораньше из дома выйти, чтобы первые лучи солнца не пропустить!