У Дервины в окне горел свет. После условного стука он вошел и очень удивился, увидев, что она сидит у камина в плаще, только капюшон был откинут на плечи.
— Что случилось? — спросил он, взяв ее за руку.
— Боже мой, Колард! Как это ужасно… Бедная малышка!
— Леди Джесинда?
— Да. Хотя я причиняла боль ее бедному телу, она очень ласково говорила со мной. А ее няня ничем ей помочь не в силах, потому что очень стара. Дорога была слишком тяжела для леди, но она не жаловалась и даже не протестовала против своего изгнания. Так, по крайней мере, мне сообщила няня. Я дала девушке успокоительное питье, она уснула. И все же, это было очень жестоко — привезти ее сюда.
Присев на корточки, Колард слушал и внутренне радовался, что девушка получила такую поддержку — Дервину.
Через некоторое время Дервина успокоилась и выпила приготовленный Колардом чай из трав. Она ни о чем его не спрашивала, но он ощущал, что ему здесь рады. Ни слова не говоря, он достал печатку из кармана и положил ее под лампу.
Изделие было выполнено из неизвестного металла, погубившего Коларда, и тем не менее юношу постоянно тянуло к нему. Он чувствовал, что фигурки, сделанные из него, гораздо лучше и больше похожи на тех, что он видел во сне. Печатка засверкала в свете лампы.
Взглянув на вещь, Дервина глубоко вздохнула, перевернула ее и, увидев гравировку, кивнула головой.
— Ты хорошо сделал, Колард. Я отдам ей…
— Не надо! — он хотел забрать печатку назад, но руки его не послушались.
— Надо, — ответила Дервина твердо, — А если она попросит, ты принесешь остальные и тем самым поможешь ей хоть на мгновение забыть о своей участи. Ты совершишь великое дело, Колард. А теперь принеси мне несколько штук наугад, тех, которые могли бы ей понравиться и вызвать улыбку.
Осмотрев коллекцию, он ничего не выбрал «наугад» и сел за работу.
Он использовал только этот необычный металл, оказалось, что работать с ним очень легко, и дважды он приносил Дервине свои изделия.
А в третий раз Мудрая Женщина пришла сама, и это было так необычно и удивительно, что Колард растерялся.
— Леди Джесинда хочет видеть тебя, чтобы лично поблагодарить.
— Лично! — Колард закрыл лицо, точнее, маску, руками.
— Колард! — гневно сверкнула глазами Дервина. — Ты же никогда не был трусом. Неужели ты испугался несчастной девочки, пожелавшей сказать тебе слова благодарности? Она очень, этого хочет, Колард. Желание это грузом повисло на ее сердце. Доставь бедняжке радость. Я рассказала ей о твоем несчастье, поэтому она просит тебя прийти к ночи через старые гостевые ворота. И я пойду с тобой… Колард, неужели ты откажешься?
Но Колард не смог отказаться, ему самому очень хотелось увидеть леди Джесинду. По обрывочным рассказам он не мог представить себе ее образ, а Дервину спрашивать стеснялся. И он согласился.
В назначенный срок он явился в будуар леди Джесинды в сопровождении Дервины. Он старался держаться прямо, насколько позволяло изломанное тело, а его лицо от глаз леди закрывала плотная маска.
Все, кто видел леди, обложенную подушками и укутанную меховыми плащами, говорили, что она очень маленькая. Теперь же, сидя в кресле с высокой спинкой, она казалась еще меньше. Ее длинные волосы цвета темного меда были заплетены в косы, перевязанные лентами, и лежали на сгорбленных плечах. Из всего остального виднелось только бледное узкое лицо и две белые руки, что лежали на доске, положенной на подлокотниках кресла. На этой же доске стояли все фигурки, полученные от Коларда.
Потом он так и не мог вспомнить, как они поздоровались. Было такое ощущение, словно два друга встретились после долгих несчастных лет. Леди спрашивала Коларда о его работе, а он рассказывал ей о своих снах. Внезапно она сказала ему такое, что навсегда запомнилось ему:
— Ты счастливый, Колард: у тебя волшебные руки, и ты можешь сделать свои сны явными, и я счастлива тем, что ты разделил их со мной. А теперь назови их всех.
И он, себе на удивление, стал давать имя каждой фигурке, а она согласно кивала головой.
— Совершенно правильно! Ты точно назвал их!
Потом, ковыляя домой рядом с Дервиной, он заново переживал все, что мог вспомнить и молчал, а наутро проснулся с огромным желанием работать.
Он работал неистово, чувствуя, что должен выполнить задачу и что времени у него очень мало. Теперь он делал не просто маленькую фигурку, а зал в миниатюре, такой мог быть только у очень знатного лорда. Для панелей он брал ароматное дерево, а на остальное использовал все тот же странный металл.
Спал Колард, когда выбивался из сил, а ел, когда голод начинал донимать его всерьез.
Всю обстановку холла он выполнял тщательно и вдумчиво. На возвышении он поставил два высоких кресла. Они пока пусты — и это было неправильно. Колард провел рукой по лицу без маски, и грубые рубцы впервые не взволновали его. Он чувствовал, что чего-то не хватает, но чего… От сильной усталости Колард был не в силах думать.
Свалившись на постель, Колард крепко уснул и никаких снов как будто не видел, но когда проснулся — точно знал, что нужно сделать. Ощущение срочности возникло в нем с такой силой, что ему было жалко тратить на еду даже минуту.
Работал он необыкновенно старательно, терял счет времени, и наконец те, кто должен был сидеть на высоких тронах, были готовы…
Женщина с лицом Джесинды, только стройная и прекрасная, способная ходить, бегать и ездить верхом.
Мужчина… Колард задумчиво повертел его, разглядывая. Это было не его лицо, нет, но он чувствовал, что так — правильно, так нужно.
Посадив обоих в высоком зале, он оглядел свою хижину совершенно другими глазами.
Прежде чем уйти, он умылся, достал свою лучшую одежду, правда, довольно жалкую, убрал со стола все инструменты, а потом, собрав все остальные статуэтки бросил их в тигель. Зал он завернул в кусок ткани и взял с собой.
Шел он медленно — вещь была тяжелой, но когда вышел на другой конец деревни, остановился как вкопанный. На улицах, освещенных факелами, царила суета, какая бывала только при очень важных событиях. И Башня была освещена факелами.
Коларда коснулись холодные пальцы страха, и он повернул к дому Дервины. Хотя ночной ветер был очень холодным, он весь взмок, пока стучал в дверь. Не получив ответа, Колард решился на невозможное: вошел без приглашения.
Комнату наполнял странный запах. На каждом углу стола горело по голубой свечке, а между ними лежали предметы, относящиеся, как догадался Колард, к Мудрому Искусству: развернутый свиток пергамента, прижатый камнями странного цвета, миска с жидкостью, мерцающей и вспыхивающей искрами, нож, положенные крест-накрест со странным жезлом.
Мудрая Женщина стояла у стола, и он испугался, что она рассердится, но Дервина кивком подозвала его, словно ожидала его прихода. Он подошел к ней с чувством чего-то неладного, хотя раньше отмахивался от ее тайн.
Не говоря ни слова, Дервина жестом приказала ему поставить свою ношу на стол, и Колард повиновался. Когда он развернул ткань, и в свете голубых свеч возник зал, у него захватило дух. Коларду показалось, что он издалека смотрит в настоящую, реальную комнату.
— А вот и ответ, — медленно произнесла Дервина, наклонилась и внимательно обследовала весь зал, словно желала удостовериться, что он подходит для каких-то ее целей. Выпрямившись, она посмотрела на Коларда. — Случилось многое. Разве ты не слышал?
— О чем? Я работал. Что-то с леди Джесиндой?
— Да. Лорд Висис умер от горячки. Леди Джесинда — его единственная наследница. Леди Гвеннел послала за ней, чтобы немедленно выдать ее замуж за своего брата Хэтберта. Только брак этот не настоящий. Она хочет сохранить богатство и земли. Против леди Джесинды замышляется недоброе: с теми, кому нужны ее богатства, девушка долго не протянет.
Слова Дервины били Коларда сильнее, чем любые удары по телу, он даже вцепился в край стола.
— Она… Она не должна ехать!
— Да? А кто удержит ее? Кто встанет на пути тех, что посланы за нею? Чтобы выиграть время, мы с нянькой уложили леди в постель под видом болезни и напугали приехавших предсказанием смерти в дороге. Это на них подействовало — они боятся, как бы она не умерла до свадьбы. А теперь пришло известие, что сюда едет сам лорд Хэтберт, чтобы обвенчаться с ней на ее смертном одре, если по другому не выйдет.