— Но они так великолепно разумны! Откуда ты знаешь, не являются ли встреченные нами всего лишь варварами и что где-то в глубине темной стороны не существует цивилизация растений? Ты же знаешь, что цивилизация не является привилегией исключительно человека. Взгляни на могучую, хоть и клонящуюся к закату культуру Марса и на мертвые ее остатки на Титане. Человек просто стал ее самой сильной версией, по крайней мере пока.
— Это правда, Пат, — согласился Хэм. — Но если соплеменники Оскара воинственны не более, чем в отношении того кровожадного трехглазого, они не представляют особой опасности.
— Этого я вообще не могу понять. — Она вздрогнула. — Интересно… — Пат замолчала, хмуря брови.
— Что интересно?
— Я… не знаю. Мне кое-что пришло в голову… — Она подняла взгляд. — Хэм, завтра я хочу точно установить, на каком уровне интеллект Оскара. Если удастся.
Однако с этим возникли некоторые трудности. Когда Хэм и Пат приблизились к краю ледяного вала, с трудом преодолев фантастически смятый район, оказалось, что они понятия не имеют, перед которой пещерой разговаривали с Оскаром. В мерцающем свете ламп каждое отверстие казалось им похожим на другие, а существа, находящиеся у выходов, смотрели на них глазами, в которых не просматривалось никакого выражения.
— Ну вот, — озабоченно сказала Пат. — Придется экспериментировать. Эй, это ты, Оскар?
— Да, — произнес клекочущий голос.
— Не верю, — вставил Хэм. — Он был правее. Эй, это ты, Оскар?
— Да, — заклекотал другой голос.
— Но вы не можете оба быть Оскаром!
— Мы все им являемся, — ответил тот, которого выбрала Пат.
— А, неважно, — прервала девушка, опередив дальнейшие возражения Хэма. — Что знает один, явно знают все, поэтому не имеет значения, которого выбрать. Оскар, вчера ты сказал, что разумен. Ты более разумен, чем я?
— Да, много больше.
— Ха! — фыркнул Хэм. — Вот видишь. Пат!
Она со злостью шмыгнула носом.
— Этим он тебя превосходит, янки. Оскар, ты говоришь когда-нибудь неправду?
Полупрозрачные веки закрылись вторыми, толстыми.
— Неправду, — повторил пискливый голос. — Неправду. Нет. Нет необходимости.
— Тогда что… — она вдруг замолчала, услышав глухой треск. — Что такое? О, смотри, Хэм, один из его стручков лопнул! — Пат отодвинулась.
В ноздри людей ударил острый, терпкий запах, напомнивший им часы в ущелье, но сейчас не такой сильный, чтобы Хэм начал задыхаться, а Пат потеряла сознание. Резкий, терпкий и одновременно не совсем неприятный.
— Что это такое, Оскар?
— Это служит для… — голос умолк.
— Для размножения? — подсказала Пат.
— Да, для размножения. Ветер разносит наши споры между нами. Мы живем там, где нет постоянного ветра.
— Однако вчера ты говорил, что ваш способ — это деление.
— Да. Споры садятся на наши тела и происходит… — голос вновь умолк.
— Оплодотворение? — подсказала девушка.
— Нет.
— Тогда… поняла! Раздражение!
— Да.
— Которое вызывает появление шишковидного нароста?
— Да. Когда его рост прекращается, мы делимся.
— Фу! — фыркнул Хэм. — Шишка!
— Заткнись! — рявкнула Пат. — Ребенок в лоне матери тоже не более чем шишка.
— Не более… Как я рад, что не стал биологом! И что не родился женщиной!
— Я тоже, — серьезно ответила Пат. — Оскар, каковы твои знания: что ты вообще знаешь?
— Все.
— Ты знаешь, откуда прибыли люди, похожие на меня?
— Со стороны света.
— Да, а до этого?
— Нет.
— Мы прибыли с другой планеты, — торжественно сказала девушка, а поскольку Оскар молчал, добавила: — Ты знаешь, что такое планета?
— Знаю.
— Но знал ли ты раньше, до того как я произнесла это слово?
— Да, гораздо раньше.
— Но откуда? Ты знаешь, что такое машины? А оружие? Знаешь, как все это производить?
— Да.
— Тогда… почему вы этого не делаете?
— Нет необходимости.
— Нет необходимости! — воскликнула она. — Имея свет, даже просто огонь, вы могли бы держать триопов на безопасном расстоянии. Вы могли бы избежать съедения!
— Нет необходимости.
Пат беспомощно повернулась к мужу.
— Он лжет, — предположил тот.
— Не думаю, — буркнула она. — Это что-то другое… что-то, чего мы не понимаем. Оскар, откуда вы все это знаете?
— Разум.
У входа в другую пещеру с глухим треском лопнул очередной стручок.
— Но откуда? Скажи, как вы узнаете факты?
— Из любого факта, — заклекотало существо на льду, — разум может создать образ… — Воцарилась тишина.
— Вселенной? — подсказала Пат.
— Да, Вселенной. Я начинаю с одного факта и на основании его делаю выводы. Строю образ Вселенной. Начинаю с другого факта, делаю выводы. Констатирую, что полученный образ Вселенной такой же, как в первом случае. Я знаю, что образ правдив.
— Слушай, — выдавил Хэм, — если это правда, мы можем узнать у Оскара все! Оскар, ты можешь выдать нам тайны, которых мы не знаем?
— Нет.
— Почему?
— Вы должны знать нужные слова, чтобы сообщить их мне. Я не могу рассказать вам того, для чего у вас нет нужных слов.
— Верно! — шепнула Пат. — Но, Оскар, я знаю слова «время» и «пространство», «энергия» и «материя», «закон» и «причина». Скажи мне конечный закон Вселенной.
— Это закон… — Тишина.
— Сохранения энергии или материи? Гравитации?
— Нет.
— Закон… Бога?
— Нет.
— Жизни?
— Нет. Жизнь не имеет значения.
— Тогда чего? Мне больше ничто не приходит на ум.
— Может, случая? — задумчиво сказал Хэм. — Для этого нет нужного слова.
— Да, — заклекотал Оскар. — Это закон случая. Все остальные слова — другие аспекты закона случая.
— О, небо! — прошептала Пат. — Оскар, ты знаешь, что такое звезды, солнца, созвездия, планеты, туманности, атомы, протоны и электроны?
— Да.
— Но… откуда? Ты когда-нибудь видел звезды, находящиеся за этим вечным слоем облаков? Или Солнце за барьером?
— Нет. Достаточно разума, поскольку есть лишь один способ существования Вселенной. Только то, что возможно, — реально; то что нереально, — одновременно невозможно.
— Это… кажется, это что-то значит, — прошептала Пат. Но я плохо понимаю, что. Оскар, почему… почему вы не используете свои знания, чтобы защититься от врагов?
— Нет необходимости. Нет необходимости делать что-либо. Через сто лет мы будем… — Тишина.
— В безопасности?
— Да—нет.
— Что? — Ее вдруг пронзила страшная догадка. — Ты хочешь сказать — вымрете?
— Да.
— Но… о, Оскар! Разве вы не хотите жить? Разве ваш народ не хочет уцелеть?
— Хочет, — проскрипел Оскар. — Хочет-хочет-хочет. Это слово ничего не значит.
— Оно значит… желает, жаждет.
— Жаждет ничего не значит. Желает-желает. Нет, мой народ не желает уцелеть.
— О! — слабо вздохнула Пат. — Тогда зачем вы размножаетесь?
Словно в ответ лопнувший стручок осыпал их удушливой пылью.
— Потому что должны, — заклекотал Оскар. — Когда на нас садятся споры — мы должны.
— Понимаю, — медленно сказала Пат. — Хэм, кажется, я поняла. Вернемся на корабль.
Она неуверенно повернулась, а Хэм пошел за ней следом, глубоко задумавшись. Его охватила странная апатия.
Их ждала еще одна небольшая неприятность. Камень, брошенный каким-то трехглазым, прячущимся за льдом, разбил левую лампу на шлеме Пат. Казалось, это ее мало тронуло, девушка лишь мельком взглянула в ту сторону и шла дальше, но всю обратную дорогу их преследовали вой, писки и насмешливый хохот, несущийся с левой стороны, освещенной теперь только лампой Хэма.
В ракете Пат усталым жестом бросила на стол свою сумку для образцов и села, не снимая полярного костюма. Хэм тоже этого не сделал; несмотря на жару, он так же апатично опустился на койку.
— Я устала, — сказала девушка, — но не настолько, чтобы не понимать, что означает тайна снаружи корабля.
— Ну-ну, послушаем.
— Хэм, — сказала она, — в чем основная разница между растительной и животной жизнью?
— Ну, растения получают средства для жизни прямо из почвы и воздуха. Животным, чтобы есть, требуются растения или другие животные.