Мистер Уайт с чувством облегчения от того, что попытка не удалась, забрался обратно в постель. Через несколько минут к нему присоединилась безмолвная жена.
Оба лежали молча, слушая, как тикают часы. Скрипнула лестница, мышь поскреблась в стене. Темнота действовала угнетающе. Пролежав в кровати некоторое время, собравшись с мужеством, мистер Уайт взял коробок спичек, зажег одну и спустился вниз.
У подножья лестницы спичка потухла, и он остановился, чтобы зажечь новую. В этот момент в парадную дверь тихо и робко постучали.
Спички выпали из рук мистера Уайта. Он замер, затаив дыхание. Стук повторился. Он повернулся и, быстро забежав в спальню, закрыл за собой дверь. Стук повторился опять.
— Что это? — вскричала жена, поднимаясь с кровати.
— Крыса, — дрожащим голосом ответил мистер Уайт. — Крыса. Она пробежала мимо меня, когда я спускался по лестнице.
Жена села и прислушалась. Раздался отчетливый стук в дверь.
— Это Герберт! Герберт!
Она побежала к двери, но муж преградил ей дорогу и, схватив ее руку, крепко сжал ее.
— Что ты собираешься делать? — хриплым голосом спросил он.
— Это мой мальчик! Это Герберт! — вырываясь, кричала она. — Почему ты меня держишь? Пусти! Я должна открыть дверь!
— Прошу тебя, не пускай его! — трясясь, взмолился он.
— Ты боишься собственного сына? Пусти меня. Я иду, Герберт! Я иду!!!
Стук все не прекращался. Наконец миссис Уайт вырвалась и выбежала из комнаты. Муж побежал за ней, умоляя вернуться. Он слышал, как загремела цепочка и щелкнула задвижка замка. Затем он услышал, как жена кричит ему:
— Задвижка! Спустись вниз! Я не могу дотянуться до нее!
Но мистер Уайт ползал на коленях по полу, ища лапу. Только бы найти ее до того, как в дом войдут!
В дверь забарабанили, и снизу послышалось, как миссис Уайт придвигает к входной двери стул. Он услышал, как наконец двинулась задвижка замка, и в то же время нащупал лапу и загадал третье желание. Стук неожиданно прекратился, хотя эхо от него все еще звучало по дому. Он услышал, как стул отодвинули и открылась дверь. В дом ворвался холодный воздух. Раздался долгий громкий крик разочарования и горя, что придало ему силы спуститься вниз и подбежать к калитке. Фонарь, мерцающий на другой стороне дороги, бросал свет на пустынную тихую улицу.
(Перевод С.Годунова)
Рэй Брэдбери
КРИК ЖЕНЩИНЫ
Как будто свет проник в зеленую комнату.
Океан пылал. Белое сияние клубилось, легчайшим паром вздымаясь над утренней осенней водой. Мириады воздушных пузырьков поднимались из таинственной глубины, подобные медленной зарнице, разгорающейся в море, отражающем земное небо.
Нечто древнее и прекрасное неторопливо поднималось из бездны.
Раковина, прядь, пузырек воздуха, приворотное зелье, блеск, шепот, соблазн — женщина.
Ее мысли — матовое кружево кораллов, ее глаза — зернышки желтых ламинарий, ее волосы — плавные волны водорослей в глубине. Они росла веками, с приливами и отливами вбирая и храня частички душ и древнего праха, осколки страстей, чернила осьминогов и всю обыденность моря.
Так было до сегодняшнего дня. Светящийся зеленый разум дышал в осеннем море. Не имеющий глаз, не зрячий, не имеющий ушей, но чуткий, не имеющий тела, но чувственный. Морской, и поэтому — женственный.
Внешне не схожий ни с женщиной, ни с мужчиной, но с женскими повадками, вкрадчивыми, лукавыми и скрытными, с женственной грацией движений, с гибельным эгоизмом тщеславной красавицы.
Темные воды набегали и отступали, подхватывая чужую память и вплетая ее в течение морского залива. В их струях кружились шутовские рогатые карнавальные колпаки, серпантин, конфетти.
Все это пронизывало цветущую массу зеленых волос, как ветер крону старого дерева.
Апельсиновые корки, салфетки, газеты, яичная скорлупа, блики ночных пляжных огней, все, что бездумно бросали в море рослые, вечно озабоченные люди, твердо шагавшие по пустынным пескам континентальных островов, люди, жившие в каменных городах, несущиеся в вопящих стальных дьяволах по бетонным дорогам — все брало море.
Изумрудные волосы медленно поднимались, мягко светясь в прохладном утреннем воздухе, и тихо гасли, ложась на мертвую зыбь.
Они чувствовали берег. Там, на берегу был мужчина. Загорелый, с мускулистыми ногами, широкоплечий и узкобедрый. Со дня на день он должен был зайти в воду, чтоб искупаться, поплавать, но почему-то не заходил. На песке рядом с ним лежала женщина в черном купальнике. Они тихо разговаривали, женщина смеялась. Иногда они обнимались, иногда включали маленький приемник и слушали музыку.