Если бы они все детально обдумали.
За несколько дней они набрались некоторого опыта. Солнечная погода словно пришла им на помощь, поддерживая равновесие духа. Приходилось медленно и осторожно, держась левой стороны, проходить сквозь двери, чтобы не столкнуться друг с другом (прежде чем об этом договорились, разлетелся вдребезги целый поднос бокалов). Они применяли простую систему стука в дверь перед входом в ванную, общались с помощью коротких сообщений, не задавая вопросов, если это не было абсолютно необходимо. Ходили, держась на некотором расстоянии друг от друга, словом, каждый оставался в сфере собственной жизни.
— В сущности, это совсем просто, если быть внимательным, — сказала Жанет миссис Вестермарк. — А Джек так терпелив!
— Мне даже кажется, что такое положение вещей ему нравится.
— Но, моя дорогая, как может ему нравиться такая невыносимая ситуация?
Сознание этого лишило ее вдруг всей стремительности. Можно уже не спешить, коль скоро, если говорить о Джеке, она уже сделала то, что собиралась. А если бы она вообще не вышла, взбунтовалась бы и вернулась к разговору со свекровью о хозяйстве? Тогда Джек, как сумасшедший, разговаривал бы на газоне сам с собой, находясь в фантастическом мире, куда для нее нет доступа. Хорошо, пусть Стекпул посмотрит, может, после этого они откажутся от теории опережающего времени и постараются вылечить Джека от обычного безумия и галлюцинаций. В руках Клема он будет в безопасности.
Однако поведение Джека доказывало, что она должна к нему пойти. Безумием было бы не ходить. Безумием? Противиться законам Вселенной — дело невозможное, а не безумное. Джек не противился им, он просто споткнулся о закон, о котором до первой экспедиции на Марс никто не знал. Ясно, что открыто нечто гораздо более значительное, чем кто-либо ожидал. А она потеряла его — нет, еще не потеряла! Жанет выбежала на газон, окликнула его, позволив движению успокоить хаос в ее мыслях.
В повторенном событии сохранилось однако немного свежести, поскольку она вспомнила, что его улыбка, которую она заметила из окна, таила в себе нежность и тепло, как будто муж хотел ободрить ее. Что он тогда сказал? Это уже не восстановить. Она подошла к скамейке и села рядом с ним.
Он подождал, пока не пройдет определенный и неизменный отрезок времени.
— Не беспокойся, Жанет, — сказал он. — Могло быть хуже.
— Как это хуже? — спросила она, но он уже отвечал:
— Мог быть день разницы. 3,3077 минуты, по крайней мере, делают возможным некоторое общение.
— Хорошо, что ты относишься к этому с философским спокойствием, — заметила Жанет, и сарказм в своем голосе испугал ее.
— Поговорим?
— Джек, я уже давно хочу поговорить с тобой наедине.
Высокие буки, закрывающие сад с севера, были настолько неподвижны, что Жанет подумала: «Они выглядят одинаково и для него и для меня».
Джек заговорил, глядя на часы; у него были очень худые руки. Выглядел он еще хуже, чем когда выходил из больницы.
— Дорогая, я понимаю, как это должно быть неприятно для тебя. Нас отделяет друг от друга эта удивительная разница во времени, но я утешаюсь хотя бы тем, что изучаю совершенно новое явление, тогда как ты…
— Я?
Разговор через межзвездные дали.
— Я хотел сказать, что ты заключена в неизменном, старом мире, который все человечество знает с самого начала истории, но ты, вероятно, смотришь на это иначе, — в этот момент до него дошло какое-то замечание Жанет, потому, что он произнес без связи с предыдущим: — Я тоже хотел бы поговорить с тобой наедине.
Жанет прикусила язык и удержалась от ответа, потому что муж предупредительно поднял палец и раздраженно сказал:
— Прошу тебя, рассчитывай во времени свои высказывания, чтобы не затруднять общения. И ограничься принципиальными вещами. Честно говоря, дорогая, меня удивляет, что ты не следуешь совету Клема и не записываешь, что и когда было сказано.
— Но я… я только хотела… не можем же мы все время вести себя так, словно участвуем в какой-то конференции. Я хочу знать, что ты чувствуешь, как живешь, о чем думаешь, я хочу тебе помочь, чтобы ты мог когда-нибудь вернуться к нормальной жизни.
Все это время он смотрел на часы, поэтому ответ последовал немедленно.
— У меня нет никакого психического расстройства, а физическое здоровье после катастрофы полностью восстановилось. Нет причин думать, что мое восприятие когда-либо вернется обратно и сравняется с вашим. С тех пор, как наш корабль покинул поверхность Марса, это восприятие неизменно опережает земное время на 3,3077 минуты.