— Он бил ее расческой, вы говорили?..
— Да. Она призналась, что украла ее для того, чтобы причесать куклу.
— Но вы говорили, что у нее не было кукол!
— Была одна — она сделала ее сама. По крайней мере, я так думаю, поскольку никогда ее не видела: Ирма ничего не желает нам показывать и за столом все время молчит. С ней стало просто невыносимо общаться! Но куколка у нее маленькая — это я точно знаю: она иногда носит ее с собой, пряча под платьем, разговаривает с ней и ласкает ее, но показывать не желает. Ну так вот, отец спросил ее о расческе. Она ответила, что взяла ее, чтобы причесать куклу. А ваш брат, который все утро пил — не думайте, что я не знаю об этом, — разъярился. А она только улыбалась и говорила, что теперь он может получить свою расческу обратно. Потом подошла к секретеру, достала ее и протянула отцу. Расческа не была поломана, на ней даже остались волоски мистера Стивера — я это заметила. Но он выхватил ее у Ирмы и стал бить ею по плечам дочери, вывихнул ей руку, а потом…
Мисс Полл завозилась в кресле, и из груди ее вырвались рыдания.
Сэм погладил ее по плечу и засуетился вокруг нее, словно вокруг раненой канарейки.
— Ну вот и все, мистер Стивер. Я пришла прямо к вам и даже не пойду в этот дом обратно, чтобы забрать свои вещи. Я больше не могу видеть, как он бьет ее, а она в это время хихикает, не плачет, а хихикает! Иногда мне кажется, что она действительно ведьма — но если так, то это он сделал ее такой.
Телефонный звонок прервал тишину, наступившую после шумного ухода мисс Полл. Сэм поднял трубку.
— Алло! Это ты, Сэм?
Сэм узнал брата по голосу и понял, что тот пьян.
— Да, Джон.
— Наверное, эта старая карга приходила к тебе ябедничать?
— Если ты имеешь в виду мисс Полл, то да, я виделся с ней.
— Не обращай на нее внимания. Я сам тебе все объясню.
— Хочешь, чтобы я зашел? Я у вас уже несколько месяцев не был.
— Ну… не сегодня. Вечером я иду к врачу.
— Что-нибудь случилось?
— Да рука что-то болит. Ревматизм, наверное. Понемногу лечусь диатермией.[1] Я позвоню тебе завтра, и мы обо всем договоримся.
— Хорошо.
Но на следующий день Джон так и не позвонил. Сэму пришлось самому звонить ему вечером. К его удивлению, трубку взяла Ирма.
— Папа спит наверху, — зазвучал писклявый голосок, — ему нездоровится.
— Не тревожь его. Что-нибудь с рукой?
— Теперь уже со спиной. Ему скоро опять придется идти к доктору.
— Передай ему, что я зайду завтра. Э-э-э, а вообще, все в порядке, Ирма? Не тоскуешь по мисс Полл?
— Нет, я рада, что она ушла. Она глупая.
— О, да… я понимаю. Но ты звони мне, если захочешь. Надеюсь, папа скоро выздоровеет.
— Да, я тоже надеюсь, — ответила Ирма и, захихикав, повесила трубку.
На следующий день Сэму было не до смеха, когда ему в контору позвонил Джон. Теперь он был трезв, но голова его страшно болела.
— Ради бога, Сэм, приезжай! Со мной что-то происходит.
— В чем дело?
— Боль — она меня с ума сводит. Мне нужно увидеть тебя, немедленно!
— Вообще-то у меня сейчас посетитель, но я отошлю его через несколько минут. Послушай, а почему бы тебе не позвонить доктору?
— От этого шарлатана нет никакой пользы и помощи. Он прописал диатермию для руки и спины…
— Ну и как, помогло?
— Да, сначала боль исчезла, но теперь вернулась опять. У меня такое ощущение, будто на меня что-то давит, сдавливает мне грудь, я не могу дышать.
— Похоже на пневмонию. Так почему же все-таки не обратишься к доктору?
— Он обследовал, меня — это не пневмония. Этот докторишка заявил, что я здоров, как бык. Но со мной что-то не так. А истинную причину этого моего состояния я не смею ему раскрыть.