Семидесяти пяти капитанам предстояло во время сбора пройти личное испытание: решить уравнение «парус—невод». В их обязанности входило такое уравновешивание тяги парусов и сопротивления наполняющихся сетей, чтобы тяга превосходила сопротивление лишь на те несколько фунтов, которые при любой комбинации силы и направления ветра, температуры воды, густоте косяка и гладкости корпуса позволяли удержать корабль на курсе и в определенном ему месте в строю. Сразу после засолки улова капитаны, по обычаю, собирались на борту «Гренвилла», чтобы расслабиться в шумной гулянке.
Ранг дает определенные привилегии. Таких моментов расслабления не было у подчиненных капитанов: офицеров и их людей в оперативном и обслуживающем отделах, офицеров-продовольственников, приказы которых выполняли люди из отделов обработки и складирования. Они только работали. Двадцать четыре часа в сутки они обслуживали передвигающиеся сети, придавали им форму с помощью канатов, закрепленных на мачте, и подручных лодок, протаскивали их сквозь огромные барабаны, установленные посреди судна, следили за лезвиями, которые, не портя сети, очищали ее от остатков, не прерывая сбора, устраняли возникшие неисправности, варили то, что нужно было сварить, сушили то, что требовалось засушить, выдавли. вали рыбий жир и складировали все, что было сварено, засушено и выдавлено, в местах, где продукты эти не испортятся, не нарушат равновесия корабля и не будут растащены детьми. Это продолжалось еще много недель после того, как серебро на зелени моря становилось все реже, и даже когда оно исчезло совсем.
Для многих жизнь во время роения вообще не менялась. Кузнецы, парусные мастера, плотники, в какой-то степени кладовщики работали как обычно, заботясь о корабле, обновляя, заменяя, ремонтируя. Корабли строились из латуни, меди и нержавеющей стали. Из полосок фосфорной бронзы плелись сети и канаты, а такелаж, мачты и корпус были из металла.
Первый офицер и его подчиненные ежедневно проверяли все, чтобы не пропустить ни малейшего следа ржавчины. Даже небольшое пятнышко коррозии может расшириться и отправить корабль на дно. Капелланы любили напоминать об этом прихожанам во время ежевоскресных служб на палубе. Чтобы остановить вторжение дьявольской красноты ржавчины и мрачной медной зелени, отряды смазчиков с запасом масла, полученного из рыб, не отдыхали ни минуты. Только паруса и одежду невозможно было предохранить, и они постепенно снашивались. Поэтому глубоко под палубами стояли машины, которые разделяли изношенные паруса и одежду на волокна, скручивали их, соединяли с волокнами водорослей и клеем, чтобы возник новый материал для парусов и одежды.
Пока планктон роился дважды в год, группа «Гренвилл» могла плавать по южной Атлантике в пределах своей десятимильной полосы. Ни у одного из семидесяти пяти кораблей якорей не было.
Капитанский прием, заканчивающий Роение-283, постепенно набирал обороты. Макби, корабль которого занимал девятнадцатое место в соединении бакборта, сказал Солтеру, занимавшему тридцатое место в соединении правого борта:
— Честно говоря, я слишком устал, чтобы думать о приеме, но не хотелось обижать старика.
Коммодор, прямой и загорелый, совсем не похожий на восьмидесятилетнего, стоял в другом конце большой каюты, приветствуя новоприбывших.
— Почувствуешь себя лучше, когда хорошенько выспишься, ответил Солтер. — Отличный был сбор, верно? Погода в самый раз, чтобы сделать его трудным и интересным. А помнишь двести семьдесят шестой? Ну и скука была, все шло как по маслу! А в этот раз на пятнадцатый день, около полудня, начал разваливаться мой форбрамсель. В нем образовалась большая прореха, но он был нужен мне для уравнения «п—н». И что я, по-твоему, сделал? Поставил спинакер[11] и… ты подожди, дослушай сначала, и опорожнил носовую балластную цистерну. Хоп! И безо всяких проблем, за пятнадцать минут, сменил фор-брамсель.
Макби был поражен.
— Ты же мог потерять сеть!
— Мой синоптик исключил возможность шквала.
— Синоптик! Ты мог потерять сеть!
Солтер внимательно посмотрел на него.
— То, что ты сказал мне это один раз, было бессмыслицей, Макби. Но повторение оскорбляет меня. Ты думаешь, я стал бы играть двадцатью тысячами человеческих жизней?
Макби провел ладонями по лицу.
— Прости, — сказал он. — Я же говорю, что устал. Разумеется, в исключительных обстоятельствах это может быть совершенно безопасно.
Он подошел к иллюминатору, чтобы взглянуть на свой корабль, девятнадцатый в длинной колонне. Солтер смотрел ему вслед. Потерять сеть. Это словосочетание встречалось в нескольких пословицах и означало совершеннейшее безумие. Действительно, корабль, потерявший свою сеть из фосфорно-бронзовой проволоки, был обречен на скорую гибель. Можно было импровизировать с помощью парусов или пытаться сплести замену из каких-нибудь остатков, но с их помощью невозможно было прокормить двадцать тысяч человек. А меньшая команда не могла обслуживать корабля. Группа «Гренвилла» встретила однажды несчастного, который потерял свою сеть перед 240. Дети до сих пор рассказывали страшные истории о том, как обезумевшие недобитки вахт первого и бакборта вели между собой войну, войну ночных вылазок, во время которых дрались ножами и палками.
Солтер подошел к бару и принял из рук стюарда свою первую в тот вечер порцию; стальную кружку бесцветной жидкости, продукта дистилляции ферментированной пульпы из побегов саргассовых водорослей. Напиток содержал около сорока процентов алкоголя и имел приятный вкус йода.
Мельком глянув поверх кружки, капитан от удивления широко раскрыл глаза. С коммодором разговаривал какой-то человек в мундире капитана, но совершенно незнакомый ему. А ведь в последнее время не было никаких назначений!
Коммодор перехватил взгляд Солтера и поманил его к себе. Капитан отсалютовал и пожал протянутую руку.
— Капитан Солтер, — сказал коммодор. — Мой самый младший, самый безрассудный и в то же время самый лучший жнец. Солтер, это капитан Деджеранд из Белого флота.
У Солтера перехватило дыхание. От отлично знал, что группа «Гренвилл» вовсе не единственная плавающая по морям. Неся вахту, он время от времени видел далекие паруса и знал, что к северу от них по своему двухградусному району плавает другая группа, а к югу — еще одна, что вся рожденная на море популяция неизменно насчитывает миллиард восемьдесят миллионов. Однако он никогда не предполагал, что встретится лицом к лицу с кем-то, кроме миллиона с четвертью, плававшего под флагом «Гренвилла».
Доджеранд был моложе его, загорелый, со сверкающими зубами. Его мундир выглядел совершенно обычно и в то же время странно. Деджеранд верно понял удивление во взгляде Солтера.
— Это тканый материал, — объяснил он. — Белый флот был спущен на воду после «Гренвилла», и за это время изобрели устройство для создания волокон, пригодных для прядения, и поставили их на кораблях. Думаю, наши паруса продержатся дольше ваших, но зато, когда испортятся ткацкие машины, нужен будет большой объем специальных работ.
Коммодор оставил их одних.
— Мы сильно отличаемся от вас? — спросил Солтер.
— Различия между нами — это ничто, — ответил Дедженранд. — В сравнении с наземниками, мы кровные братья.
Слово «наземники» было бестактностью, а упоминание крови — еще большей. Вероятно, слова Деджеранда относились ко всем тем, кто жил на континентах и островах, что являлось страшным нарушением хорших манер, чести, веры. Солтер вспомнил слова Хартии: «…вернись к морю и его щедрости… отрекись от земли, с которой мы…» Только в десятилетнем возрасте Солтер узнал, что существуют континенты и острова.
Лицо его отразило растерянность.
— Они обрекли нас на гибель, — сказал чужак. — Нас послали в море, организовав большие или меньшие группы в зависимости от продуктивности мест ловли. Выделили по два градуса океана и отреклись от нас. Каждого из нас ждет катастрофический шторм, плохой улов, потерянная сеть и смерть.
11
Спинакер — дополнительный парус, который ставится на курсе от 60 до 180 градусов относительно ветра для повышения скорости яхт.