— Никто из нас не полетит, — сказал Харфекс.
— Я не могу, — сказал Маннон. — Я… Я слишком напуган. Я разобью машину.
— Возьми с собой Эсквану. Если я смогу справиться с заданием, он послужит в качестве медиума.
— Вы принимаете план сенсора, координатор? — спросил Харфекс официально.
— Да.
— Я не одобряю. И тем не менее я полечу с вами.
— Я думаю, мы вынуждены, Харфекс, — сказала Томико, глядя на лицо Осдена. Ужасная белая маска исчезла, оно было полно страстного желания, как лицо любовника.
Олеро и Дженни Чонг играли в карты, чтобы не думать о своих часто посещаемых из-за возрастающей сонливости кроватях, своем возрастающем страхе, привилегированные, как испуганные дети.
— Эта штука, она в лесу, из-за нее вы… станете…
— Бояться темноты? — Осден презрительно усмехнулся. — Но поглядите на Эсквану, Порлока и даже Аснанифойла. — Это может не причинить вам вреда. Это импульс, проходящий через синапсы, ветер, проходящий сквозь ветви. Это только сон.
Они забрались в геликоптер, Эсквана все еще спал, тихо свернувшись калачиком в заднем отсеке, Томико за штурвалом и Харфекс молчали, вглядываясь в темнеющую впереди среди светло-серого пространства освещенной светом звезд равнины линию леса.
Они достигли черной линии, пересекли ее; теперь под ними была темнота.
Она нашла посадочную площадку, заставляя себя лететь низко, сдерживая неистовое желание взмыть вверх и улететь прочь. Огромная энергия мира-растения была значительно сильнее здесь, в лесу, и его паника билась огромными черными волнами. Впереди было бледное пятно неправильной формы, оголенная верхушка холма чуть повыше самых высоких черных древоформ вокруг него; не деревья; имеющие корни, части целого. Она посадила геликоптер на поляну; плохая посадка. Ее руки на штурвале были скользкими, как будто она потерла их холодным мылом.
Теперь вокруг них стоял лес, черный в темноте.
Томико нагнулась и закрыла глаза. Эсквана застонал во сне. Дыхание Харфекса стало коротким и громким, он сидел напрягшись, он не пошевелился даже тогда, когда Осден перешагнул через него и припал к открытой двери.
Осден стоял; его спина и забинтованная голова были хорошо видны в темном свечении приборной панели; он не решался ступить за дверной проем.
Томико тряслась. Она не могла поднять головы. «Нет, нет, нет. — повторяла она шепотом, — нет, нет, нет». Осден пошевелился неожиданно и бесшумно нырнул в дверной проем вниз, в темноту. Он ушел.
«Я иду!» — сказал сильный голос.
Томико вскрикнула. Харфекс закашлялся; он, казалось, пытался встать, но ему это не удалось. Томико ушла в себя, вся сконцентрировавшись на слепом глазе в свем желудке, в центре своего существа; а снаружи не было ничего, кроме страха.
Он прошел.
Она подняла голову, медленно расцепив руки. Села прямо. Ночь была темная, и звезды были видны над лесом. Больше ничего.
— Осден, — сказала она, но голос не вышел из горла. Она повторила опять — громче, одинокое кваканье. Ответа не было.
Она начала понимать, что с Харфексом что-то неладное. Она попыталась найти его голову в темноте, так как он сполз с сиденья, когда внезапно, в гробовой тишине, в темном заднем отсеке машины послышался голос.
— Хорошо, — произнес он.
Это был голос Эскваны. Она включила внутреннее освещение и увидела инженера, свернувшегося калачиком и спящего, его рука наполовину прикрывала рот.
Рот открылся и повторил: «Все хорошо».
— Осден.
— Все хорошо, — сказал мягкий голос, исходящий из рта Эскваны.
— Где ты?
Молчание.
— Возвращайся.
Поднялся ветер.
— Я остаюсь здесь, — сказал мягкий голос.
— Ты не можешь остаться…
Молчание.
— Ты будешь одинок, Осден!
— Послушай, — голос был слабый, невнятный, как будто он терялся в шуме ветра. — Послушай. Я желаю тебе счастья.
Она снова назвала его имя, но ответа не было. Эсквана лежал тихо. Харфекс лежал еще тише.
— Осден! — закричала она, наклоняясь в дверной проем в темную колеблемую ветром тишину леса. — Я вернусь. Я должна доставить Харфекса на базу. Я вернусь, Осден!
Молчание и ветер в листьях.
Они закончили предписанную программу поиска Мира 4470, восемь оставшихся, для этого им потребовался на сорок один день больше.
Сначала Аснанифойл или кто-то из женщин ежедневно ходили в лес и искали Осдена в районе вокруг оголенного холма, хотя Томико не могла точно определить, на какой холм они приземлились в ту ночь, в самое сердце и водоворот страха. Они оставили для Осдена все самое необходимое: запас еды на пятьдесят лет, одежду, палатки, орудия и инструменты. Они отказались от дальнейших поисков; невозможно было найти одного человека, если он хочет спрятаться в этих бесконечных лабиринтах и темных переплетенных коридорах. Они могли пройти на расстоянии вытянутой руки от него и не увидеть его…