Он спрыгнул из кабины на землю, не ожидая, когда ему подставят деревянный ящик. Фармен недоуменно оглянулся. Вокруг не было ни одного человека. Не видно было и самолетов. Наконец он заметил на высоте маленькие точки в небе. Ничего ее понимая, он направился к ангарам. Неужели на них так подействовал его полет? Он схватил за руку первого попавшегося человека, им оказался механик.
— Что случилось?
Механик заулыбался и зажестикулировал, что-то рассказывая пофранцузски. Встряхнув его, Фармен снова повторил вопрос на ломаном французском языке, показывая рукой в сторону линии фронта.
— Я знаю, что они туда улетели, — пробурчал Фармен и отпустил механика. Он прошел в домик за ангарами и попросил у Анри виски. Он выпил, и через пять минут попросил еще один бокал. Когда летчики вернулись, он уже допивал четвертый.
Они с шумом зашли в дверь, и Анри выставил на стойке шеренгу бокалов и принялся наливать их. Как только стакан наполнялся, за ним тут же протягивалась рука. Блэйк подошел к столику Фармена, держа в руках наполненный до краев бокал.
— Ховард, — сказал он, — не знаю, как там работает твоя штука и можно ли вообще назвать ее аэропланом. Но вынужден признать, что, когда ты взлетел, ты двигался быстрее пули. Если ты мне объяснишь…
— Все, что ты захочешь, — самодовольно сказал Фармен.
— Как ты можешь летать, если не чувствуешь ветер на лице?
Фармен хотел было рассмеяться, но на лице у Блэйка не было и тени улыбки. Он был серьезен. Для него это не было шуткой.
С трудом Фармен подавил смех.
— Мне не нужен ветер. Наоборот, если стекло разобьется, я могу погибнуть. Всю информацию я получаю от приборов.
Он видел, как на лице Блэйка появилось недоверчивое выражение. Фармен поднялся, слегка качаясь от выпитого.
— Пойдем, я покажу тебе кабину.
Блэйк жестом указал ему на стул.
— Я видел твою кабину. У тебя там столько всего, что у тебя и времени не будет, чтобы глядеть по сторонам. Можно ли вообще на звать это полетом. С таким же успехом ты мог бы сидеть за письменным столом.
Фармену и самому иногда приходили в голову подобные мысли. Но все эти приборы были необходимы, чтобы управлять таким самолетом, как «Пика-Дон». Он не знал, стал бы он учиться на летчика, если бы ему сразу сказали, как это все будет на самом деле.
— Ты еще назови его подводной лодкой, — сказал он без особого сарказма. — Ты скажи, летал я или нет?
В ответ Блэйк лишь пожал плечами.
— Сначала ты завис, как воздушный шар. Если бы я не видел это собственными глазами, я бы никогда не поверил. Внезапно ты полетел на меня, как пушка. Признаться, ты напугал меня. Никогда я не видел еще ничего, что двигается с такой скоростью. Не успел я развернуться, как тебя и след простыл. Если бы мы вели с тобой воздушный бой, ты мог бы прошить меня очередью, а у меня не было бы времени ни на один выстрел.
На стол упала тень. Они подняли головы.
— Действительно, мсье, — сказал Деверо, — ваша машина сможет без риска атаковать любую цель. Мне трудно понять, как она может летать с такими маленькими крыльями или как она может подниматься вертикально в воздух, но я видел все это своими глазами. И этого достаточно. Я хочу извиниться, что нас не было здесь в момент приземления.
Итак, он все таки произвел на них впечатление.
— А куда вы все улетели? Я полагал, что патрулирование начнется только со второй половины дня.
Подвинув стул, Деверо сел рядом с Блэйком. Он осторожно поставил стакан с вином на стол.
— Действительно, мсье. Но мы услышали пушечную стрельбу на фронте. А в этих случаях наш долг подняться в воздух и помогать своим войскам.
— А я не слышал никаких пушек, — сказал Фармен. — Когда я вернулся, тут было так тихо, как на бар-мицве[4] в Каире.
И тут же по их лицам он понял, что шутка не дошла до них. Да, они много о чем еще не слышали.
— Что самое странное, — сказал Деверо, — когда мы подлетали к линии фронта, пушки уже смолкли, а в небе не было ни одного самолета, кроме вашего. Мы пролетели километров пятьдесят вдоль линии фронта, но никаких признаков боевых действий не заметили. Когда мы вернулись, я связался с командирами, и они подтвердили, что все было тихо. И пушки не стреляли, ни наши, ни немецкие. Довольно странно, тем более, что некоторые утверждают, как слышали пушечную канонаду в нашем секторе. Но как видите… — Он указал на ясное небо. — Грома не могло быть.
Он произнес все это с наивным непониманием маленького мальчика, еще не познавшего тайн природы. Фармен внезапно рассмеялся, и Деверо заморгал от удивления.
4
Бар-мицва — еврейский праздник совершеннолетия у мальчиков. Естественно, в Египте его не справляют.