Он выглядел совершенно серьезно.
— Да успокойся, Джим. Я признаю, что это шутка. Стар потеряла эту рекламную безделушку, только и всего.
— Я говорю совершенно серьезно, Пит. К рекламе это отношения не имеет.
— То есть?
Когда мы учились, Джим умел повернуть острие шутки и уколоть им в шесть раз сильнее.
— Откуда это взяла Стар? — резко спросил он.
— Понятия не имею. — Мне это перестало нравиться. Шутка развивалась не так, как я планировал. — Я ее не спрашивал. Сам знаешь, дети собирают всевозможные вещи. Ни один отец не сосчитает того, что они притаскивают домой из магазина.
— Она не могла получить ее в магазине, — сказал он, старательно выговаривая слова. — Она не могла получить ее нигде и ни за какую цену. В сущности, если следовать логике, эта монета вообще не существует.
Я рассмеялся. Это был все тот же старый, добрый Джим.
— Ладно, ты отыгрался. Один — один. Может, заглянешь как-нибудь на ужин?
— Загляну. И еще сегодня, — мрачно ответил он. — Как только ты вернешься домой. Это вовсе не шутка, дубина, понимаешь? Ты говоришь, что получил от Стар, и я тебе, конечно, верю. Но это не мусор и не игрушка. Это настоящее. — Он помолчал, а потом с беспомощным удивлением добавил: — Вот только это не может существовать.
Постепенно меня начал охватывать страх. Когда Джим говорил, что не шутит, ему можно было верить.
— Ну хорошо. Может, ты все-таки объяснишь, в чем дело?
— Так-то лучше. Пит. Вот что нам удалось узнать об этой монете. Она из Египта, вероятно, эпохи фараонов, сделана вручную, из неизвестного сегодня сплава бронзы. Ее возраст мы оцениваем в четыре тысячи лет.
— Но в этом нет ничего таинственного, — заметил я. — Вероятно, какой-то коллекционер рвет сейчас волосы на голове, пытаясь найти. Он потерял, а Стар ее нашла. В музеях и частных коллекциях должна быть масса таких монет.
Я говорил скорее для себя, чем для Джима, он знал все это и без моих напоминаний. Дождавшись, когда кончу, он продолжал свою лекцию:
— Во-вторых, у нас в музее один из ведущих экспертов-нумизматов всего мира. Как только я увидел, из какого металла сделана монета, я отнес ее к нему. А теперь сядь поудобнее, Пит. Так вот, эксперт утверждает, что такой монеты нет ни в одном музее и ни в одной коллекции мира.
— Вы там в музее иногда превосходите самих себя. Спустись на Землю, Джим. Где-нибудь когда-нибудь какой-нибудь коллекционер включил ее в свою коллекцию и сидел тихо — ты сам знаешь, что они за люди. Целыми днями сидят в затемненных комнатах и разглядывают свои сокровища, о которых не знает никто, кроме…
— Ну, хорошо, умник, — прервал он меня. — Вот тебе в-третьих. Этой монете по крайней мере четыре тысячи лет и вместе с тем она совершенно НОВАЯ! Интересно, как ты это объяснишь?
— Новая? — спросил я слабым голосом. — Не понимаю.
— По старым монетам видно, что они использовались. Острые края закругляются, поверхность окисляется, меняется молекулярная структура, образуются кристаллы. На этой монете нет никаких закруглений, никаких окисных пленок, никаких изменений в молекулярной структуре. Словно ее отчеканили вчера. ОТКУДА ВЗЯЛА ЕЕ СТАР?
— Подожди минуточку, — попросил я и мысленно вернулся в субботнее утро. Стар и Роберт играли. Если над этим задуматься, это была какая-то особенная игра.
Стар вбегала в дом и останавливалась перед стеллажом, на котором стоит энциклопедия. Роберт считал вслух, стоя во дворе перед деревом, а Стар довольно долго разглядывала энциклопедию.
Потом я услышал, как она буркнула:
— О, это хорошее место.
А может, она просто подумала, а я услышал. В последнее время такое случается часто.
Потом она выбегала наружу, а минутой позже появлялся Роберт и останавливался перед тем же стеллажом. Следующие несколько минут царила тишина, нарушаемая наконец громким смехом и криками, после чего перед полками снова появлялась Стар.
«Как он меня находит? — услышал я как-то ее мысли. — Никак не могу понять».
В одну из пауз Рут через изгородь окликнула меня:
— Эй, Пит, не знаешь, куда делись дети? Пора выпить молока с печеньем.
Хоувеллы очень хорошо относятся к Стар. Я встал из-за стола и подошел к окну.
— Не знаю, Рут. Крутились здесь еще несколько минут назад.
— Я вовсе не беспокоюсь, — откликнулась она, стоя на лестнице, ведущей в кухню. — Они хорошо знают, что им нельзя одним переходить через дорогу. Наверное, пошли к Мэри. Как вернутся, скажи им о молоке и печенье.
— Сделаю, Рут.
Она исчезла в кухне, а я вернулся к работе.
Вскоре после этого ребятишки ворвались в дом; и мне удалось задержать их настолько, чтобы сказать о ждущих лакомствах.
— Я первый! — крикнул Роберт.
Не задерживаясь, они наперегонки помчались к двери. Именно тогда Стар потеряла монету, а я поднял ее и отправил Джиму.
— Алло, Джим? Ты еще слушаешь?
— Слушаю и жду ответа.
— Знаешь что, лучше всего приходи сейчас же. Я уйду из конторы, и встретимся у меня. Сможешь?
— Смогу ли я? — воскликнул он. — Шеф велел мне бросить все и заняться только этой монетой. Буду через четверть часа.
И он положил трубку. Я задумчиво сделал то же самое и спустился к машине. Поворачивая в нашу улицу, я увидел Джима, подъезжающего с другой стороны. Детей нигде не было видно.
Когда Джим вылез из машины, на его лице я увидел выражение такого нетерпения, какого не видел еще никогда. Я не думал, что по мне видны все мои опасения, но, когда Джим на меня взглянул, он сразу посерьезнел.
— Что происходит, Пит? — спросил он почти шепотом. — Что происходит?
— Не знаю. Во всяком случае, не уверен. Пошли в дом.
Я провел Джима в кабинет. Большое окно из него выходит в сад позади дома, и мы видели все как на ладони.
Поначалу все выглядело вполне невинно — просто трое ребятишек, играющих в прятки. Мэри, дочка соседей с другой стороны улицы, стояла у дерева.
— А теперь слушайте, — сказала она. — Прячьтесь так, чтобы я могла вас найти, или не буду играть.
— Мы далеко не прячемся, — упирался Роберт. Как большинство мальчиков его возраста, он использует при разговоре полный объем легких. — Только гараж, деревья и те кусты. Ищи лучше.
— И еще другие дома, деревья и кусты! — возбужденно крикнула Стар. — Там тоже можно искать.
— Точно! — подхватил Роберт. — Целая куча домов и деревьев, особенно деревьев. Ищи лучше.
Мэри раздраженно покачала головой.
— Я не знаю, о чем вы, и мне это не интересно. Прячьтесь так, чтобы я могла вас найти.
Она повернулась лицом к дереву и принялась громко считать. Будь я один, наверняка бы решил, что у меня нелады с глазами или начались галлюцинации. Но рядом стоял Джим, видевший то же самое.
Когда Мэри начала считать, остальные двое и не подумали убегать. Они взялись за руки, потом словно замерцали… И ИСЧЕЗЛИ!
Мэри закончила счет и быстро проверила немногочисленные уголки двора, где можно было спрятаться. Не найдя никого, расплакалась и побежала к дому Хоувеллов.
— Они снова убежали! — пожаловалась девочка Рут, занятой чем-то на кухне.
Мы с Джимом продолжали стоять у окна. Я взглянул на него: он был бледен, как труп, и я вряд ли выглядел лучше.
Снова что-то замерцало. Стар, а секундой позже и Роберт появились из воздуха и побежали к дереву, крича:
— Раз, два, три, а вот и мы!
Мэри зарыдала еще громче и убежала домой.
Я позвал Стар и Роберта. Они пришли, по-прежнему держась за руки, пристыженные и вместе с тем воинственные.
С чего же начать? Что, черт возьми, я должен им сказать?
— Это нечестно, — пальнул я наугад. — Мэри же не может вас там найти.
Стар побледнела так, что на носу ее проступили веснушки, обычно скрытые загаром, а Роберт покраснел и резко повернулся к ней.
— Я же говорил, Стар! Говорил, что это неспортивно! — сказал он обвиняющим тоном, после чего обратился ко мне: Все равно Мэри не может играть в прятки. Она только глупик.