Ваттол кисло улыбнулся.
— Ты когда-нибудь слышал о Синворете? Это большая шишка в Высшем Совете Партассы. В Заграничном департаменте у него репутация одного из немногих неподкупных нулов, которые еще остались! Я собрал все доказательства против Губернатора Пар-Хаворлема и отправил их с Кастакоры Синворету.
— И что тебе с этого? — спросил Джикса.
— Не каждое удовольствие можно купить, приятель. Ничто не обрадует меня больше, чем известие, что эта вошь — Пар-Хаворлем — смещен, а долг планете, на которой он бесчинствует, уплачен. Синворет самый подходящий нул для этого дела.
Джикса шмыгнул носом. Не впервые встречался он с безумными претензиями чиновника, лишенного должности.
— А как называется та планета, на которой ты работал у Пар… как там его? — равнодушно спросил он.
— Это захолустье называется Землей. Сомневаюсь, чтобы ты когда-нибудь слышал о ней.
Потягивая свой напиток, Джикса признался, что никогда о такой не слышал.
1
Стул резко контрастировал с брошенным на него пальто. Как и комната, в которой он стоял, стул был огромен, излишне разукрашен и чрезмерно нов.
Пальто было простого покроя, но поношенным и немодным. Пошитое хорошим партассианским портным, оно имело обычные три рукава с отверстиями подмышками и высоким воротником, доходящим почти до глазных стеблей — такие носили сейчас только представители старой школы дипломатов. Край воротника обтрепался, так же как края трех широких манжет.
Пальто принадлежало Подписывающему Архиграфу Армаджо Синворету. Спустя десять секунд после того, как он бросил его на свой резной стул, шкаф высунул крючок и втянул поношенное пальто в свои объятия. Опрятность — добродетель низших существ и машин.
Не обратив на это внимания, Синворет продолжал расхаживать по своей новой комнате. Он вел суровый образ жизни, посвятив ее введению партассианской справедливости в других мирах. Эта комната, одновременно фривольная и претенциозная, казалось, символизировала все принципы, с которыми он так часто боролся. В душе он бунтовал против переезда сюда из старого кабинета, несмотря на все вытекающие из этого почетные привилегии.
Синворет взял в руки первый пакет со стола. Внутри конверта из фольги находился еще один. Более десятка разноцветных марок говорили о многозначительном путешествии через Галактику до места назначения. На самой первой марке со штемпелем КАСТАКОРА, СЕКТОР ВЕРМИЛИОН, красовалась дата двухлетней давности. С растущим интересом Синворет вскрыл конверт.
Внутри находилось несколько документов и объяснительная записка, с которой Синворет и начал чтение:
«Подписывающему Высшего Совета Графу Армаджо Синворету, Г.Л.Л., И.Л., Л.Ц.У.С.С., П.Ф., Р.О.Р (Оми), Фр. Г.Р.Т. (П), Совет Колонизированных Планет, Партасса.
Уважаемый господин Подписывающий! Поскольку моя фамилия не могла дойти до вас раньше через всевозможные стебли иерархии и световые года, которые нас разделяют, позволю себе представиться. Я Ваттол Форли, некогда Третий Секретарь Его Светлости Графа Хаверлема Пар-Хаворлема, Губернатора Галактики на планете Земля. Чтобы избавить Вашу Светлость от изучения бумаг, позволю себе добавить, что Земля — это планета класса 5Ц в Системе 5417 Административного Сектора Вермилион.
Дело в том, уважаемый господин, что меня вышвырнули. Управление этой несчастной планетой нашими представителями не нравилось мне ни под каким видом, но, когда я осмелился представить Губернатору Пар-Хаворлему рапорт по этому вопросу, он вызвал меня и вышвырнул с работы.
Вы, как особа, отлично знающая министерскую жизнь, вероятно, в курсе условий обычного галактическо-колониального контракта для служащих Четвертого Уровня Колониальной Службы, вроде меня: „нарушив“ правила, я должен возвращаться домой за свой счет. Принимая во внимание, что я нахожусь в десяти тысячах световых лет от Партассы, сомневаюсь, что мне удастся увидеть родные места еще до достижения преклонного возраста. Ничего не скажешь, действенный способ выведения из строя противника, ха!
Однако же, уважаемый господин, главная моя забота не моя судьба, а судьба подвластной расы Земли, называемой землянами. При близком знакомстве земляне оказываются вполне порядочными существами со многими положительными чертами, близкими нам. То, что они двуноги, говорит не в их пользу, как в случае большинства двуногих рас остального мира.
Дело обстоит так, что, по-моему, эти двуногие систематически используются и унижаются нашим Земным Губернатором. Пар-Хаворлем превышает свои полномочия. Надеюсь, что присланные мной документы убедят вас в этом. Если его правление будет продолжаться, вся земная культура будет уничтожена еще до того, как сменится поколение.
Необходимо остановить Пар-Хаворлема. Занять его место должен справедливый нул, если такие еще существуют. Наша могучая Империя прогнила насквозь! Однако, боюсь, что, если даже эти бумаги дойдут до Вас, господин, Вы все равно и пальцем не шевельнете.
Почему именно Вам я пишу, уважаемый господин? Я должен был направить свое письмо кому-нибудь из Подписывающих Совета Колоний, тех, кто может что-то сделать. Я выбрал Вас, поскольку слышал, что во времена молодости Вы среди прочего занимали должность Вице-Губернатора Старьи, планеты в секторе Вермилион, а Ваше правление было примером светлой справедливости. Насколько я знаю, Вы по-прежнему имеете репутацию особы честной и искренней.
Если все так, прошу Вас, сделайте что-нибудь для землян и направьте Пар-Хаворлема туда, где он не сможет причинить большого вреда. А может, у вас слишком много работы, чтобы заниматься этим делом? Ведь сейчас Эра Перегруженного Нула?
Ваш экс-слуга в отчаянии, вот кто я, высокоуважаемый Подписывающий, я Ваттол „Большая Голова“ Форли».
Гребень на сморщенной от старости голове Подписывающего Синворета дрожал от гнева, направленного не только против Ваттола Форли. По его мнению, череда сменяющих друг друга бездарных министров привела к тому, что Министерство Колониальных Дел становилось все менее компетентным в своих делах. По мере того, как уходили года, Синворет все более убеждался, что нигде ситуация не была такой, как во времена его молодости, и письмо Форли лишь подтвердило это.
Он подошел к узорчатому стулу, сел на него и разложил бумаги Форли на столе. Документы оказались именно такими, как он и предполагал.
Копии подписанных Пар-Хаворлемом внутренних распоряжений, вводящих расовые ограничения.
Копии приказа армии, разрешающего стрелять в любого землянина, замеченного в полукилометре от главной дороги.
Копии инструкций земным властям о передаче произведений искусства властям Партассы «под вечную защиту» взамен за ничего не стоящие гарантии.
Рапорты из отделений Подкомиссии на Земле, содержащие подробности, касающиеся принудительных рабочих лагерей.
Копии нескольких договоров с гражданскими контрагентами, горнодобывающими предприятиями, руководителями межпланетных линий и военными советниками — «один из последних, это Генерал Звезды на Кастакоре» — все до единого содержащие пункты и расходы, значительно превосходящие лимиты, установленные для Комиссии 5Ц.
На первый взгляд это напоминало финансовые преступления. Документы, большинство из которых было фотоснимками, раскрывали систематическое принуждение и ограбление местного населения. Когда-то Подписывающий уже имел дело с такими документами. В обширной империи Партассы имелось много возможностей для злоупотреблений. Моральный распад ширился, несмотря на усиленную борьбу.
Одновременно и, пожалуй, не менее часто, недовольные служащие пытались уничтожить начальников, которых обвиняли в своих неудачах.
Синворет сохранил твердость мышления, разум его был холоден, как рыбья кровь. Он встал, подошел к окну и открыл его, глядя на лес башенок, образующих район крупнейшего города Галактики. Потом, повернув глазные стебли, посмотрел в небо, где раскинулась собственность Партассы — четыре миллиона миров. Мысль, что ни один нул, ни одна комиссия, ни один компьютер не может знать даже миллиардной части того, что там происходит, отрезвила его.