— Это я и имел ввиду, — сказал Плакмон. — Тогда можно будет в любую минуту проверить мысли любого гражданина Федерации. Сейчас, по крайней мере, те, кто предпочитает сохранять душевную неприкосновенность, могут выбрать себе место жительства подальше от Оррбаума. А если ваши догадки справедливы, то уже ни у кого не останется возможности выбора.
— Но это же не повреждает сознание, — снова солгала Гвенвин. Но на самом деле она и сама задумывалась, что это такое — утрата душевной неприкосновенности. — Но если все будут в равном наложении… И люди на Оррбауме, кажется, совсем не беспокоятся по данному поводу. Они видят в «Монте» настоящего джентльмена, очень корректного и сдержанного. Он обычно не лезет в мысли, которые хочется оставить неприкосновенными. А так как он не человек, не имеет значения, если он узнает что-то глубоко личное. И он не ищет выгоды. И если вас беспокоит, не может ли он управлять вашими мыслями, то могу вас порадовать, что это пока невозможно.
— И ты уверена, что так будет всегда? — возразил Плакмон.
Гвенвин пожала плечами:
— Что значит «всегда»?
Маршал добавил:
— Коммуналити довольно давно отказались от такой независимости. Там используют вживленный эко-экран, и это им не причиняет беспокойства. Просто еще один канал связи.
— Мы уже сейчас могли бы иметь вживленные эко-мониторы, сказала Гвенвин, — хотя, если проект будет успешен, они нам будут не нужны. А так они уже внедряются в производство.
— Ты говоришь обо всем этом так уверенно, — засмеялся Плакмон. — Это потому, что ты женщина, или это свойство твоего нового ввда?
— Скорее потому, что у меня есть доказательства, — ответила она. — Если я права относительно целей проекта, то я не хочу портить мое грядущее торжество всякими «возможно» и «может быть». А если я ошибаюсь, то вы будете надо мной смеяться независимо от этих осторожных оговорок.
3
Застольный разговор несколько разочаровал Гвенвин. Она надеялась услышать что-нибудь от Маршала о планах испытаний, но, очевидно, он сам знал не больше ее.
После обычного послеобеденного отдыха она вернулась на свое рабочее место и притворилась погруженной в работу. Потом она снова вышла из тела и вернулась в лабораторию к «Игрушке». Здесь пока еще ничего не было потревожено, но тишины и запустения уже не было. Она почувствовала, что оборудование уже включено.
— Осторожно! Поверни этот выключатель влево, — услышала она чей-то голос.
— Так достаточно? — спросил другой голос.
— Да. Хорошо. Теперь поверни этот тумблер. Это откроет контакт с «Игрушкой».
— Так… А это что?
Гвенвин ощутила контакт. Что-то проникло в «Игрушку» и задействовало около трети ее поверхности. А! Вот это где! Та система передачи, которую она искала. Она сосредоточила все свое внимание на этой части поверхности «Игрушки», но ничего не почувствовала. Интерфейс не действовал.
— Может, попробуем включить на минутку и проверить контакты?
— Нет. Мы ничего не включим, пока не начнутся испытания. И не беспокойся о контактах, там все в порядке.
Шаги быстро удалились, и в лаборатории снова наступила тишина.
Гвенвин воспользовалась передышкой, чтоб еще раз просчитать все возможные случайности. Здание Объединения Гордеан строилось не для удобства шпионов-диверсантов. Его наружные стены были высокими, прочными и без окон. Для того, чтобы выйти отсюда, ей приходилось подняться на балкон, пересечь открытую площадь, добраться до проходной на семьдесят первом этаже, и там один из охранников проверял ее документы и выпускал.
Минимальный расход времени — десять секунд… — если она не попадет в толчею и если не перестараются охранники.
Правда, это самый легкий выход, если у нее хватит времени им воспользоваться. Если же нет…
Она открыла ящик стола, посмотрела на царящий там беспорядок и, докопавшись, достала световой карандаш. Прочертив им пару линий на чертеже на экране, она внимательно изучила результат.
Барахло в ящике стола было точно таким, какое собирается за несколько лет работы. Кое-что, скажем, тот же, световой карандаш, и должно было здесь находиться. Другое, вроде старой батарейки или покоробленной связки ненужных бумаг, могло бы тут и не лежать, но все-таки валялось на случай, если когда-нибудь вдруг понадобится. Например, листы наждака, которые она откопала в одной лавочке и давно хотела отнести домой, чтоб попробовать шлифовать золотые статуэтки, которыми занималась в свободное время.
И все же многое в этой свалке было далеко не так бесполезно и безобидно, как казалось на первый взгляд. К некоторым вещам стоило приглядеться повнимательнее, чтоб понять, что они представляют из себя на самом деле.
К сожалению, подумала она, если она сейчас подсоединит свою вживленную батарею к аккумулятору, это сразу же привлечет излишнее внимание. А ей понадобится много энергии, если дело повернется круто. Конечно, она могла бы объяснить любопытным, но все-таки лучше не рисковать…
Внизу в лаборатории раздались шага и разноголосый гомон.
— Занимайте свои места, — произнес властный голос. — Благодарю вас. Так, как у нас насчет безопасности, Марвис?
— Все в порядке, Тайден, — ответил голос Марвис Джанс. Люди Гордеана проделали большую работу, чтобы полностью обезопасить данный проект.
Послышалось возбужденное бормотание, в котором Гвенвин выделила только басовитый рокот Фейлора Дампля:
— Благодарю вас, мисс Джанс.
— Эту комнату невозможно прослушать? — требовательно спросил незнакомый голос.
— Нет, если, конечно, в Коммуналити не открыли совершенно новую технологию, — ответила Марвис Джанс. — Но это мне представляется невероятным. Даже если бы они ее и создали, вероятность того, что они знают об этом проекте и имеют здесь своих агентов, по нашим подсчетам почти нулевая.
— Прекрасно, Марвис, — засмеялся человек, которого называли Тайденом. — У меня есть еще один специальный вопрос. Что вы скажете о Райял Промтон?
— Здесь все чисто, и мне кажется, что служба безопасности уделяет ей больше внимания, чем она заслуживает. И только потому, что она случайно соответствует по возрасту и генетическим данным штатному агенту Коммуналити. Конечно, очень соблазнительно ответить положительно на вопрос: «Может, Райял Промтон и есть Гвенвин Остер?»… Но в командовании Коммуналити не такие дураки, чтобы отправлять Остер туда, где она неминуемо попадет под подозрение.
— А может, они и рассчитывали, что так вы и будете рассуждать, настаивал Тайден, — и мне кажется это очень разумно.
— Ладно… для нас сейчас важнее всего, что она работает в своем кабинете сорока двумя этажами выше нас и находится под постоянным наблюдением.
— Хотел бы я быть уверен, что там она и останется, — проворчал человек, спрашивавший о подслушивании.
— Это не сложно устроить, если вам кажется необходимым, сказала Марвис.
— Прекрасно. Организуйте это.
— А еще меня беспокоит, — сказал Тайден, — то, что эта мисс Промтон так точно угадала природу проекта и выкладывает свои догадки первому встречному.
— Она очень сообразительная девочка, — резко вступила Марвис. — Если бы я была на ее месте, возможно, я тоже пришла бы к подобному заключению. И она не так уж неосторожна делится своими мыслями только со своим начальником или с агентами, вроде Дона Плакмона или меня. Очевидно, ей хочется «заставить побегать этих лентяев из безопасности», — как они нас называют. Мы еще найдем случай преподнести ей хороший урок.
— Позвольте мне вставить слово, — загремел бас Фейлора Дампля, — мисс Промтон немало посодействовала осуществлению проекта. Без нее эта «Игрушка», которую мы здесь видим, до сих пор была бы только в чертежах. Мне кажется, такие действия, мягко говоря, необычны для вражеского агента.
— В любом случае, — нетерпеливо сказала Марвис, — если испытания, ради которых мы здесь собрались, пройдут успешно, «Монте» сразу же скажет нам, является ли Райял Промтон или еще кто-то на Нарве шпионом Коммуналити.