— Ну и накрутила ты там! — яростно прошептал Гарри. — Я не могу принять душ и вынужден спать на полу.
— Душа ты не принял бы так или иначе, — ответила Марна. — Это был бы твой последний душ в жизни. Там все под напряжением. Если хочешь, можешь спать на постели, но лично я советую лечь вместе с нами на полу.
Гарри никак не мог заснуть, ему мешала мрачная и тихая комната и дыхания — тяжелое Пирса, более легкие Кристофера и Марны. Он не привык спать в одной комнате с другими людьми.
Потом у него зачесалось запястье, правда не сильно, но вполне достаточно, чтобы не давать заснуть. Встав с кровати, он подполз к месту, где лежала Марна. Она тоже не спала, и Гарри жестами попытался убедить ее лечь рядом с ним на кровати, заверяя, что не тронет ее. Ему вовсе не хотелось ее трогать, а если бы и пришло в голову, он же давал обет воздержания. Ему хотелось только, чтобы зуд стал менее докучливым и можно было наконец заснуть.
Она показала, что он может спать рядом с ней на полу, но он отрицательно покачал головой, и наконец она согласилась лечь возле кровати. Лежа на животе с опущенной рукой, Гарри настолько ослабил зуд, что сумел погрузиться в беспокойный сон. Ему снилось, что он проводит долгую и трудную резекцию легкого. Микрохирургические манипуляторы скользили в его потных руках, скальпель перерезал аорты. Пациентка вскочила с операционного стола, кровь хлестала из ее сердца — это была Марна. Она начала преследовать его по длинным коридорам больницы. Лампы над головой становились все реже, и в конце концов Гарри бежал в полной темноте, разбрызгивая теплую, липкую кровь, которая поднималась все выше, пока не закрыла его полностью.
Проснулся он пол у задушенный, борясь с чем-то, полностью закутавшим его. Рядом слышалась возня, потом что-то затрещало и кто-то выругался.
Гарри боролся изо всех сил, но напрасно. Наконец что-то с треском разорвалось, потом еще раз, Гарри заметил пятно более светлой темноты, передвинулся в ту сторону и выбрался сквозь большую дыру в подвернутом со всех сторон под край кровати сильно натянутом одеяле.
— Быстрее! — воскликнул Кристофер, складывая нож. Он направился к двери, у которой терпеливо стоял Пирс.
Марна схватила металлическую ножку, которую открутила от стола, Кристофер отодвинул стул, которым с вечера подпер ручку, и тихо открыл дверь. Он вывел наружу Пирса, затем вышла Марна; ошеломленный Гарри последовал их примеру. В доме номер четырнадцать кто-то дико заорал, сверкнула голубая вспышка и запахло горелым мясом. Марна побежала к воротам, уперла ножку стола одним концом в землю и опустила ее на ограждение. Забор плюнул голубым огнем, который, потрескивая, пробежал вдоль металлического прута. Ножка раскалилась докрасна и прогнулась. А потом погас свет.
— Помоги! — крикнула Марна, тяжело дыша.
Она попыталась поднять ворота. Гарри сунул руки под нижний край и дернул его вверх. Ворота поднялись на фут и замерли.
В глубине аллеи послышался нечеловеческий крик, и Гарри изо всех сил рванул ворота вверх. Поддавшись наконец, они бесшумно поднялись. Он держал их, пока Марна, Пирс и мальчик выбирались наружу, затем выскользнул сам и позволил воротам опуститься. Мгновением позже электричество включилось снова, ножка стола расплавилась и упала.
Гарри оглянулся назад. В их направлении катилось самоходное инвалидное кресло, в котором сидело нечто массивное и ужасное, грозящее чудовищной опасностью. Вскоре Гарри увидел отчетливо: плетенка, а в ней то, что осталось от человека после четырехкратной ампутации. Закрепленная сзади аппаратура легкие-сердце казалась второй головой. За креслом бежало существо, похожее на пугало, одетое в женское платье.
Гарри стоял, как загипнотизированный. Кресло резко остановилось возле пулеметного гнезда, из спинки выдвинулись похожие на волосы Медузы манипуляторы и соединились с управляющим механизмом. Пулемет затарахтел, и что-то рвануло рукав Гарри.
Чары рассыпались, Гарри повернулся и побежал в темноту.
Через полчаса он понял, что заблудился. Марна, Пирс и мальчик исчезли. Он чувствовал дикую усталость, рука горела, а запястье болело сильнее, чем когда-либо. Гарри коснулся руки, — рукав был мокрым. Он поднял пальцы к лицу — кровь. Пуля задела его.
В густой как сажа темноте он тяжело сел на бордюр и посмотрел на светящийся циферблат часов. Двадцать минут четвертого. Два часа до рассвета. Вздохнув, он попытался ослабить боль в запястье, растирая кожу вокруг браслета. Кажется, это помогло. Через несколько минут он испытывал уже простой зуд.
— Доктор Эллиот, — мягко сказал кто-то.
Гарри повернулся, чувствуя облегчение и что-то похожее на радость. На фоне бледных звезд он увидел Кристофера, Пирса и Марну.
— Ну что ж, — буркнул Гарри. — Я рад, что вы не попробовали удрать.
— Мы не сделали бы этого, доктор Эллиот, — сказал Кристофер.
— Как вы меня нашли? — спросил Гарри.
Марна молча подняла руку.
Ну конечно, браслет. Я слишком высоко оценил их, горько подумал Гарри. Марна искала его, потому что не могла сама справиться с ним, а Кристоферу нужна помощь, ведь иначе он остался бы один со стариком, требующим ухода. Однако с другой стороны, он был вынужден признать, что в мотеле именно ему нужна была помощь, а не Кристоферу или Пирсу. Если бы они ему поверили, их головы уже лежали бы в сушилке, ожидая минуты, когда за них выплатят награду. Или их еще живые тела везли бы в какой-нибудь банк органов.
— Кристофер, — произнес Гарри, обращаясь к Пирсу, — видимо, прошел практику у человека, специализирующегося на избегании сборщиков безнадежных долгов.
Пирс воспринял эту фразу именно так, как и хотел Гарри — как комплимент и извинение.
— Избегание ловушек налоговых органов и ускользание от инспекторов здоровья, — прошептал он, — ведет к тому, что воспитание в городе дает хорошую подготовку к жизни… Ты ранен.
Гарри вздрогнул — откуда старик узнал об этом? Даже если бы он мог видеть, было настолько темно, что различались только силуэты. Наверное, это инстинкт, подумал Гарри и успокоился. Он слышал, что у диагностов с большой практикой появляется нечто подобное. Они чувствуют болезнь, прежде чем пациент окажется на лежанке. Данные индикаторов только подтверждают диагноз.
Нежданно мягкие пальцы старика коснулись его руки, но Гарри отвел их.
— Это просто царапина.
Пальцы Пирса легли на его руку.
— Она кровоточит. Кристофер, найди немного сухой травы.
Пирс оторвал рукав блузы.
— Вот трава, дедушка, — сказал Кристофер.
Каким образом этот парень нашел в темноте сухую траву?
— Надеюсь, ты не собираешься приложить это к ране? — резко спросил Гарри.
— Это остановит кровотечение, — прошептал Пирс.
— Но микробы…
— Микробы не причинят тебе вреда, разве что ты сам этого захочешь. — Он положил траву на руку и обернул ее рукавом.
— Скоро будет хорошо.
Гарри подумал, что надо бы снять это, когда они пойдут дальше. Но потом решил, что раз уж зло совершилось, пусть все останется как есть.
Когда они отправились дальше. Гарри оказался рядом с Марной.
— Ты тоже получила воспитание, удирая от инспекторов здоровья, а? — сухо спросил он.
Она покачала головой.
— Не от инспекторов, хотя, сколько себя помню, я всегда пыталась удрать. Однажды мне удалось, и я была свободна. — В голосе прозвучало забытое счастье. — Двадцать четыре часа я была свободна, а потом меня нашли.
— А я думал… — начал Гарри. — Но кто ты?
— Я? Дочь губернатора.
Гарри резко отпрянул. Его потрясло не само заявление, а горечь, с которой она это произнесла.
Рассвет застал их на автостраде. Они миновали последний разрушенный мотель, и теперь по обе стороны дороги тянулись волнистые, покрытые травой холмы и заросшие деревьями долины.
День был жаркий. Небо голубело над их головами, и лишь на западе плыли небольшие облачка. Временами дорогу перед ними пробегали кролики, исчезая в кустах по другую сторону. Однажды они увидели серну, стоявшую, подняв голову, у протекающей поблизости речки и удивленно смотревшую на них.