Из одного такого местечка год назад, жаркой ночью при полной луне, Бельо Сандалио пришлось удирать по крышам от капитана карабинеров и двух его подчиненных; все трое были еще пьянее, чем он, и палили из карабинов — любо-дорого вспомнить. Про само заведение он почти ничего не помнил, потому как попал туда уже на рогах. Но там точно было пианино и маленькая сцена, на которой он в ту ночь трубил вдохновенно как никогда. Зато он не забыл, как таинственная незнакомка спасла его, когда он свалился прямо в патио ее дома. Чего уж там говорить, если бы не помощь этой ниспосланной ему дамочки, не шагал бы он сейчас весь из себя красивый в ртутном солнечном облаке селитряной сиесты по улицам Пампа-Уньон.
Во втором квартале Торговой улицы Бельо Сандалио увидел первое знакомое лицо. Правда вверх тормашками. Зацепившись ногами за балку, как летучая мышь, на маркизе болтался мальчонка.
— Здорово, трубач, — сказала перевернутая мордочка.
— Как сам, китайчонок, — отвечал Бельо Сандалио. — Вижу, делаем акробатические успехи.
— Это я еще не старался, — сказал мальчонка.
После чего стремительным обезьяньим кульбитом прокрутил полусальто-мортале и твердо приземлился на тротуар. С напускной торжественностью отвесил цирковой поклон и ужасно серьезно, но посмеиваясь уголками раскосых глаз, осведомился, как Бельо Сандалио оценил номер.
— Кошатины больше жрать надо, — вынес вердикт Бельо Сандалио.
И добавил воззрившемуся на него с изумлением парнишке:
— Такой у них, у акробатов, секрет.
И они, оживленно беседуя, побрели к центру селения.
С Йемо Поном Бельо Сандалио познакомился в свой предыдущий приезд: тот привел его в пансион, где он тогда поселился. Мальчик напоминал ему собственное сиротское детство на улицах Икике: его отец, ирландский матрос, в порту не задержался, а мать померла от оспы через год после его рождения. Но ему повезло иметь семейственную бабку, которая не дала ему сдохнуть с голоду и вырастила как сына. Йемо Пон, наоборот, жил при матери и все же казался куда более одиноким, чем Бельо Сандалио.
Паренек трудился в Рабочем театре. Каждый вечер он обходил все улицы, зажатый между двумя афишами с названием сегодняшней картины, именами главных артистов — героя-любовника и девушки, — броским лозунгом, переписанным из программки; все это рисовалось цветными мелками. В свободное от работы время Йемо Пон изображал персонажей любимых фильмов, а еще любил выделывать акробатические номера, подсмотренные в цирках шапито, то и дело принимался кувыркаться и взбирался везде, куда можно было взобраться. Когда Бельо Сандалио с ним познакомился, китайчонок умел преодолеть всю Торговую улицу по маркизам, вися на руках. Теперь он научился проделывать тот же трюк ногами.
По дороге малец рассказал ему местные новости. Подтвердил слух о смене гарнизона карабинеров. Похвастался, что читать и писать он теперь обучен, а потому школу бросил. Подсчитал, что с начала года в пьяных драках полегла уже целая дюжина человек. С восторгом открыл тайну: его дядюшка Лан, Китаец-с-Воздушными-Змеями, запускает теперь по ночам светящиеся шары. Дрожа при воспоминании об увиденном, описал жуткую стаю серых чаек, что однажды затмила все небо над городом на два с половиной часа — в полном молчании они летели на восток. Состроив лукавую рожицу, рассказал, как во время последнего Сухого закона толстяка с материной работы, из буфета, застукали, когда тот гнал сивуху из утиного корма. Предупредил, что пансион «Донья Матильда и Дочери» преобразовался в кабак. Но не нужно переживать, он его отведет в пансион под названием «Юный цвет», куда как лучше первого. Держит его боливийка, сеньора Кримильда, и венгр, которого зовут, как вождя индейцев: Джеронимо. А фамилию того венгра он еще не научился выговаривать.
И подробно, как будто ему светили комиссионные — впрочем, они и светили, — сообщил, что при пансионе есть сторож и он отворяет двери жильцам в любой час ночи, что каждый месяц в лотерею разыгрывается неделя бесплатного проживания среди самых старых постояльцев и что венгр с боливийкой заправляют еще и лучшей харчевней в городе, а значит, вкуснейшей жареной свининой можно будет объедаться, не выходя из дому.