Янтарные глаза волка наблюдали за начинающейся битвой. И хоть зверь его жаждал принять участие в сражении, хоть манил его запах проливающейся крови, бурлящий азарт смертельной схватки - человек властвовал над зверем. И у человека была своя цель…
* * *
Бой разгорался, достигая своего апогея. Оливия наблюдала, как захлестывают ее войска своего противника. Несмотря на то, что они уступали им по численности.
Казалось, что светлые ждали чего-то, не решаясь переходить к основной атаке, но ничего не происходило. И какая-то безнадежная обреченность повисла над войском светлых. Они начали сражаться с удвоенной яростью, не обращая внимания ни на что.
Кровь лилась рекой, захлестывая землю. Светлые пытались подавить котов, но у них не выходило. Чересчур яростными были рыси, слишком долго не имели возможности отомстить за свое угнетение. И клыки с наслаждением впивались в плоть, разрывая тела, и когти погружались, вырывая сердца. Понимание своего поражения подхлестывало воинов Варгана. Но ничего уже не могло помочь им. Войска Альянса захлебывались в атаке рысей. Раз за разом они набрасывались на живую ревущую стену, и после каждой такой атаки, все меньше живых ликанов отступало, чтобы перегруппироваться для нового нападения.
Свет терпел поражение, и всем уже было понятно это. Рыси ликовали, оглашая воздух радостным ревом. И с удвоенной силой бросались на врагов, не давая никому улизнуть.
Оливия видела, что больше нет необходимости в ее помощи. Никто более не мог причинить вред ее любимому. Остатки сопротивления их врагов были подавлены. Все предводители погибли. Никто уже не вдохновлял светлых на бессмысленные и обреченные атаки. И те, кому посчастливилось уцелеть, признали свое поражение, сдаваясь на милость безумия котов.
В этот момент слабый, но очень знакомый звук привлек внимание сокола. Оливия закружилась в воздухе, пытаясь обнаружить его источник. Волк стоял на опушке рощи в самом тылу их лагеря. Никто не обращал на него внимания в пылу и суматохе сражения. Все были чересчур захвачены ликованием своей победы. Волк смотрел на парящего сокола. Брат звал Оливию. Сокол заклекотал, отвечая на призыв брата и начал спускаться к земле…
Оливия стремительным шагом шла к опушке. Она хотела поговорить с Марком. Не смотря на все, что стояло теперь между ними, девушке хотелось выяснить, почему ее брат так поступил с ней тогда, на поляне. О, она была на него зла не за то, что сама бросилась в пасть волка, а за то, что он выступил против них с Бертом, против своей семьи. Почему? Вот какой вопрос собиралась она задать. И отчего теперь, он не принял участия в битве? Значило ли это, что Марк раскаивается в своем поступке? Оливии надо было выяснить ответы. Но она не доверяла брату, ни на йоту. Девушка могла себя защитить - огонь пылал в ее руках, грозя испепелить любую опасность в мгновения ока.
Он ждал ее у деревьев. Оливия подошла на расстояние десяти шагов и замерла, настороженно вглядываясь в лицо единственного, оставшегося в живых, из ее родни.
Но никаких горячих сестринских чувств не было в ее душе.
- Что тебе надо, Марк? - Голос девушки был холоден и надменен. Она видела, что брат поражен тем, какой она предстала перед ним. И сначала не могла понять, в чем же причина. Слишком много времени она провела среди тех, кто считал абсолютно нормальным, что она окружена пылающим Мраком.
- Я хочу поговорить, сестренка. Ты откажешь мне в этом? - Наконец произнес Марк, не в силах оторвать свой взгляд от ее ореола. - Ты изменилась, Оливия.
- Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Марк. Говори, что хотел сказать. - Оливия вскинула подбородок. Хоть это и было глупо, но в закоулках своего сознания она винила брата во всем том, через что они прошли с Габриелем. Во всех тех жертвах и поступках, которые им пришлось совершить. И особенно в том, что она не видела выхода из сложившейся для них ситуации.
- Я хочу извиниться за то, что произошло тогда, Оливия. Я не хотел причинить тебе вред. - Марк честно и открыто смотрел ей в глаза, и в их янтарной глубине Оливия видела искреннее раскаяние. Она невольно испытала укол совести, он так искренне просил у нее прощения.
Девушка, слегка расслабившись, кивнула головой.
- Хорошо, Марк, я готова поверить, что ты не планировал убивать меня, но…- Что-то отвлекло ее внимание. Кто-то приближался к ним. Замолчав, Оливия посмотрела на брата и увидев, что он тоже привлечен этим звуком, обернулась, чтобы узнать, кто это был. Стремительными прыжками к опушке неслась рысь. Оливия моментально узнала Дарину. Конечно, девушка же не знала, кто это был, поняла Оливия. Она повернулась к Марку, чтобы успокоить брата. И задохнулась от неожиданности, практически столкнувшись с ним. Каким образом он оказался так близко за доли секунды? И почему она ничего не услышала?!
Янтарные глаза встретились с малахитовыми, и в них более не было раскаяния, только решимость.
Оливия ощутила, как лезвие ножа вонзается ей в живот, вспарывая кожу, разрывая мышцы. Ее обожгло дикой, непередаваемой болью.
- И этого я не хотел, сестренка. - Прошептал Марк ей в ухо. - Но ты не оставила мне выбора.- И мужчина рванул руку с зажатым в ней древком вверх, разрывая внутренности Оливии, погружая нож по самую рукоять, разрезая сосуды, не оставляя ей ни единого шанса.
В последнем осознанном порыве, Оливия вскинула руки, пытаясь оттолкнуть брата, обжигая его пламенем. И мужчина отпрянул, ревя от боли, охваченный огнем. Но девушке уже не было толку в этом. Даже боль отступила за какую-то стену. Оливия не ощущала ее.
Ее пальцы прижались к истерзанному телу, пытаясь остановить хлещущую в такт ударам сердца кровь. Девушка упала на землю, и обескровленные губы тщетно пытались позвать любимого, но так и остановились, не произнеся его имя… …Рев рыси летел в воздухе, и все ликаны замирали, оборачиваясь и несясь на этот надрывный плач. Но еще до того, как Дарина закричала, заревел Габриель. Его сердце замерло, пропуская удары. Мужчина знал, что уже опоздал. Но он стремительно несся по полю, по телам врагов и союзников, по стонущим раненым, не замечая никого и сметая всех на своем пути…
Дарина держала извивающегося, обожженного, стонущего мужчину, и жажда убийства пылала в ней. Но не она имела на это право. Рысь скулила и плакала над телом подруги, не в силах помочь ей. Коты стекались к опушке и замирали на расстоянии.
Многоголосый вой наполнял пропитанный кровью воздух, ликаны были раздавлены ценой, заплаченной за свою победу. Дарина ощущала эту утрату, и знала, что каждый в клане испытывает потрясение. Оливия связала их всех. Сделала едиными.
Девушку любил каждый в клане, не было исключений в чувстве обожания, которое она вызывал у котов.
Круг, образованный рысями, разорвался, расступаясь перед несущейся черной тенью.
Пантера приблизилась к распростертому, мертвому телу Оливии. Ткнулась мордой в рассыпанные по земле волосы, осторожно толкнула в щеку, словно пытаясь разбудить спящую, но голова Оливии лишь безвольно качнулась. Габриель завыл, и сердце Дарины сбилась с ритма, не выдерживая той боли, что переполняла этот звук. Рыси молчали, разделяя горе своего Главы.
Внезапно, Габриель перевел свой горящий взгляд на мужчину, которого держала Дарина. Морда пантеры скривилась в ужасающем оскале, неистовый рык разрывал грудь ликана. Медленно, очень медленно он приближался к Марку, который стонал и вырывался из когтей рыси. Габриель ощущал ужас в нем, и он нагнетал его. Мужчина ненавидел волка всем, что еще осталось у него, что не умерло вместе с любимой. И хоть очень мало живого было сейчас в теле пантеры, ненависть пылала ярким пламенем. Он слышал, как рычали рыси, видел, как дыбилась их шерсть, и хлестали по земле сотни хвостов. Клан требовал расплаты за смерть их любимицы.