Тамплиер*
Я помню рыцарский завет: —
За честь и за святую веру!..
И свято выполню обет,
Как подобает Тамплиеру.
В бою пощады я не дам!
Я сарацина, как собаку,
Добью и к синим небесам
Пошлю победный клич: — «В атаку!»
Пусть знает каждый пилигрим,
Пусть знают все, что серп Ислама
В Святой Земле не страшен им,
Пока на страже Рыцарь Храма.
Пусть я лишусь руки в бою,
Пусть перебьют копьем другую,
Пусть меч пронзит мне грудь мою, —
Пока я жив, я атакую!
«Седое небо… Саваном тумана…»
Седое небо… Саваном тумана
Окутаны и берег, и залив.
Доносится железный скрежет крана…
И, в клубах дыма, плавно отвалив,
От пристани в туман молочно-белый
Ушел, как призрак, белый пароход;
И лишь сирены голос озверелый
Еще ревет в затишьи спящих вод.
Что ждет отплывших в дальнем Океане?
Не знаю их, но видел, как они
Исчезли там в сомкнувшемся тумане, —
И нить Судьбы связала наши дни…
«Все, что было, все, что есть…»
Все, что было, все, что есть,
Все, что будет, — все ничтожно;
Страсть любви, надежда, месть, —
Все так шатко, все так ложно!
Настоящее — вчера
Было тем, чем завтра станет,
И, как искры от костра,
Улетит и в воду канет.
Мы живем… Вокруг нас тьма…
Правда жизни так убога,
Что душа идет сама
Смерть вымаливать у Бога…
Смолкнет память навсегда,
Мысль, мелькнув на миг, потухнет,
И, как темная звезда,
Этот мир мой в бездну рухнет…
«Ты мне даришь обрывки счастья…»
Ты мне даришь обрывки счастья:
Улыбку… взгляд из-за цветов…
Но и за это вновь готов
К твоим ногам, как раб, упасть я!
В кругу твоих друзей вчера
Терзал мне сердце шепот тайный,
Что я здесь лишний и случайный…
И пытка длилась до утра.
Мой взор был ясен, голос звучен,
Была спокойна речь моя:
Никто из нас не знал, что я…
Что я почти на смерть замучен.
«Если снегом тебя занесло…»
Если снегом тебя занесло
В непроглядную темень в степи,
Или ветер, сорвавшись с цепи,
Из руки твоей вышиб весло,
А ладь, как песчинку в ковше,
Топит в море разгневанный вал, —
Есть надежда, что срок не настал,
Есть надежда на чудо в душе!
Если ж время пришло, и в груди,
Притаившись, тоска залегла, —
Пусть душа догорает дотла:
Невозможного чуда не жди…
«Там — юный смех и голоса…»
Там — юный смех и голоса,
А здесь, в моем миру отсталом,
Лишь мысль, как черная оса,
Мне мозг мой жалит жадным жалом…
Я слышу: «Жизнь твоя прошла,
И ты стоишь у самой двери
Туда, где нет добра и зла,
Надежд, религий и мистерий.
Взгляни на братьев и сестер:
Их, в свой черед измучат страхи,
Что жизнь дотлеет, как костер,
Замрет, как маятника взмахи…
На чьих-нибудь похоронах,
Идя неторопливым шагом.
Пойми, что тело — только прах,
И смерть сочти желанным благом!»
Пунцовая роза
(перевод с китайского: из книги «Нефритовая флейта», Франца Туссена)
С тяжелым сердцем воина жена
Сидит одна у своего окна
И украшает розой белоснежной
Подушки шелк искусно и прилежно.
И вдруг игла ей палец уколола…
Алея, кровь струится от укола
На белый шелк из раненой руки —
И покраснели розы лепестки…
А мысль о том, кого она любила,
Чья кровь теперь, быть может, обагрила
На поле бранном белый-белый снег…
Чу! Слышен топот… слышен конский бег…
Ее любимый? Он ли? Погляди!
Нет! Только сердце бьется так в груди…
И вышивает вкруг пунцовой розы
Она, склонясь, серебряные слезы.
«Если в счастьи счастья ложь»*
Если в счастьи счастья ложь,
И душа живет лишь снами. —
Не дразни и не тревожь
Сердца тщетными мечтами.
Разве счастья и удач
Стоить ждать в смертельном страхе
Если Время, как палач,
Рубит головы на плахе?
Если в смерти смерть мечтам
И о счастьи нет и речи, —
Ты отыщешь счастье там,
Где не ищешь этой встречи…
«От прежних дней остался пепел…»
От прежних дней остался пепел…
Давно прошла пора весны,
Пора любви, когда толпе пел
Поэт, еще влюбленный в сны.
Мы были юны… Мы мечтали,
И каждый был в душе поэт,
В ком струны жизни трепетали…
Теперь для нас, на склоне лет,