Выбрать главу
Шаги… И мысль: тюремщик стар, А ключ тяжел и в нем — спасенье! И узник, улучив мгновенье, Ключом нанес ему удар…
Потом беглец, в чужой одежде, Прикрыв за мертвым телом дверь И бросив ключ, бежал, как зверь, Навстречу призрачной надежде…
Что было суждено ему? Его побег, он был удачен? Что сталось с ним? Ушел? Был схвачен? Никто не скажет никому. ……………………………………………
Пусть мы, случайные потомки Всех тех, кто сам давно угас, И пусть от них дошли до нас Одни руины и обломки, —
Но знаем мы: еще горит В сердцах у нас огонь свободы, Как в душах предков, в дни невзгоды, Пылал он со времен Лилит…
Мы на путях своей разведки В пластах земли найдем их след, И, в свете славы их и бед, Нам станут близки наши предки!
И близок станет нам беглец, Что черпал горе полной чашей… Его Судьба подобна нашей: Он в мире — временный жилец;
Но, позабыв страданья тела, Он знал завет: «Горе сердца!» И волю к жизни до конца Хранить душа его умела…

«Из тьмы кромешной я смотрю…»

(Перевод с английского: из У.Э. Хэнли [1849–1903])

I am the master of my fate, I am the captain of my soul!

W.E. Henley

Из тьмы кромешной я смотрю В ночную мглу, где свет потух, И всех богов благодарю За свой неукротимый дух!
Окровавленной головы Не гнул я в лапах палача И взмах тяжелой булавы Встречал, не дрогнув, не крича…
За этим миром зла и слез Лишь ужас ада впереди; Полно грядущее угроз, Но страха нет в моей груди!
Пусть узки крепких врат столбы, Пусть карам счет потерян там, — Я — господин своей Судьбы, Своей души я кормчий — сам!

«Когда мы кровью истекаем…» (Испанская децима)

Когда мы кровью истекаем, Когда пришел последний час, — Мы ждем, что Бог услышит нас… Но тщетно: Он недосягаем. Так суждено: мы умираем! Над нами Рок, неумолим, Стоит, как черный Серафим, И грозный Голос несмолкаем: — «Мой приговор непререкаем И меч Судьбы — неотразим!»

Амулет

Как-то в детстве мне кобольд пещерный Дал «на счастье» в оправе берилл; И я верил в те дни, легковерный, Что с кольцом он мне счастье дарил…
Но за время скитаний по свету Был той вере положен предел: Разве верят еще амулету, Если счастья он дать не сумел?
Этот кобольд приснился вчера мне: Он ковал для кого-то кольцо На огне, разведенном на камне, Утирая от пота лицо.
Я сказал: — «Мы с тобою знакомы… Где же ты пропадал столько лет? Почему же, пещерные гномы, Не дал счастья мне ваш амулет?»
И в ответе звучало участье: — «Подожди: этот срок слишком мал! Чтоб вести с нами речи про счастье, Ты еще слишком мало страдал…» ……………………………………………
На балконе давно стемнело. Я вернулся и, вот — сижу… Уходя, говорил несмело: — «Провожая тебя, скажу!»
Ты ушла! И с мечтой туманной Наших слов не могу связать… Ты ушла… О любви желанной Как-то так… не пришлось сказать.

Молния

Вся жизнь твоя — как молния… Она Здесь умирает в недрах черной тучи; Но в этой мгле, где злее холод жгучий, Еще живет, на смерть обречена…
В последний раз — порыв молниеносный, Как гордый взмах орлиного крыла, — И вновь в душе вспарившего орла Звучит победно гимн многоголосный!
Разорвана густая пелена: Сквозь клочья туч, ты видишь, небо блещет… Твоя душа, как молния трепещет, Твоя душа от смерти спасена!

«Еще немного, и вечность разом…»

Еще немного, и вечность разом Поглотит все, чем мы так гордимся… Напрасно будет бороться разум: Мы к прежней жизни не возвратимся.
И око Смерти, сверкая властно, Заглянет в очи отжившей жизни: С последним вздохом слетит бесстрастно Привет последний земной отчизне…
Нас утешают и учат: верьте — Грядущей жизни вас ждет начало. О, если б только за тайной Смерти Нас новой жизни не ожидало!

«На лыжах мы к озеру вышли, где ели…»

На лыжах мы к озеру вышли, где ели Крутою стеною с откоса сходили; А в небе лучи золотые горели, Рассыпавшись блестками радужной пыли…
Вдали — небольшой островок, на котором Вчера были вечером, в сумерках, мы же: Два узеньких следа мудреным узором По ровному снегу оставили лыжи…
Кругом — никого: только мы да олени; А мы — точно два дикаря-печенега! Мохнатые ели отбросили тени, И ветки их гнутся под тяжестью снега.

«Мне снился сон… Я умирал… Росла…»

Мне снился сон… Я умирал… Росла Немая тьма… И медленно оттуда Ко мне звезду хрустального сосуда Как бы Рука Незримая несла.
И стало ясно: Кто-то в чашу эту Был должен влить лучистого вина, Чтоб до краев она была полна Живою влагой — даром жизни свету.
И в светлой чаше, радостно дыша, Теперь вино струилось и алело… И стало ясно: чаша, это — тело, Где вновь живет бессмертная душа.