Однажды утром ко мне пришел дядя Генрих. Я давно не видел его таким радостно-оживленным.
— На сегодня довольно, мальчик!
— Нет, дядя… У меня работы еще дня на два, а потом можно будет пустить в ход…
Он перебил меня:
— Довольно, говорю я! Пойдем смотреть спектакль. Скоро сюда пожалует лорд Альбернун и от имени Австралии объявит нам войну.
Я встревожился. Но дядя, не обращая на это внимания, подошел к столу и стал рассматривать мою работу.
— Отлично. Как раз то, что мне надо…
В это время раз дался звонок. Дядя насторожился и взял меня за руку:
— Пойдем!
Мы вошли в его рабочую комнату. На матовой пластинке светилась надпись: «Только что пролетел австралийский аэроплан. Сторожевой пост Мусграв Ранге».
Я начал высчитывать:
— От Мусграв Ранге до нас приблизительно триста километров. Следовательно, в десять часов утра они будут здесь.
Дядя усмехнулся.
— Я думаю, что они прибудут двумя часами позже. У нас еще есть время просмотреть твою работу.
Он присел к аппарату Морзе, и на матовой пластинке появились выбитые им телеграфные знаки:
«Держать автомобиль наготове. Оказать помощь аэроплану. Немедленно доставить сюда пассажиров».
Я ничего не понял:
— Разве аэроплан потерпел крушение?
— Пока еще нет, но возможно, что через час это случится. Теперь приступим к твоему проекту.
Я видел по его лицу, что дядя не хочет дальнейших вопросов.
Мы погрузились в работу.
Через час он спросил меня:
— Хочешь пойти со мной в машинное отделение?
Там уже ожидал нас мистер Холльборн. У него было такое же странное выражение лица, как и у дяди.
— Все готово?
— Yes, мистер Шмидт!
Дядя подошел к доске с рычагами и что-то повернул. В комнате стало темно, но зато засветилась матовая пластинка над доской. Я увидел аэроплан, медленно скользивший по небу… Дядя продолжал поворачивать рычаги, и аэроплан стремительно спустился, почти падая на землю. Заклубилось облако дыма… Потом все исчезло, и в комнате снова стало светло.
В эту минуту прозвучал звонок, и, войдя в кабинет дяди, мы приняли телеграмму:
«Австралийский аэроплан упал и сгорел. Пассажиры невредимы. На помощь выслан автомобиль из Мусграв Ранге. Спешно доставим в Электрополис. Караульный пост Эдит Лагсон».
Я с ужасом взглянул на дядю.
— Ты знал заранее, что аппарат упадет?
— Разумеется. Я сам заставил его упасть с помощью лучей Риндель-Маттью.
— Но зачем?
— Чтобы доставить лорду удовольствие прокатиться в автомобиле по палящей жаре.
Ровно в двенадцать опять звонок:
«Австралийский автомобиль прошел. Холльборн».
Дядя вскочил.
— Через двадцать минут они будут здесь. Нам надо облечься в парадные костюмы. Нельзя принимать лорда в рабочем платье.
Еще через полчаса мы стояли у глинобитной хижины, ожидая прибытия автомобиля.
У лорда и у его секретаря был совершенно измученный вид.
Дядя встретил их низким поклоном.
— Как поживаете, милорды?
Лорд сделал попытку улыбнуться.
— Мы совсем изжарились. Черт знает, что такое случилось с нашим аэропланом. Мы очень благодарны, мистер Шмидт, за высланный нам автомобиль.
Дядя снова поклонился.
— Разрешите предложить вам холодную ванну?
Через час лорд и его секретарь, освеженные и переодетые в заранее приготовленные для них новые костюмы, входили в дядину рабочую пещеру. Затем мы заняли места, и дядя начал:
— Очевидно, лорд пожелал лично вручить мне расписку в получении австралийским правительством остатка моего долга?
— Наоборот. Мне поручено австралийским правительством не только не принимать этого остатка, но вернуть вам деньги и считать договор расторгнутым.
Дядя улыбнулся, и здесь я первый раз в моей жизни увидел, какие тончайшие оттенки настроений можно вложить в улыбку. Начавшийся затем разговор я даже не могу назвать «разговором», так как почти все время говорил один дядя, а лорд и его секретарь делали слабые попытки вставлять коротенькие реплики.
— Я прошу лорда объяснить мне, чем вызвано такое внезапное требование? Насколько я помню, австралийское правительство заключало со мной договор не, по принуждению, а совершенно добровольно, и было очень радо получить за ничего не стоящий клочок земли в пустыне такую огромную сумму.