— Ну так отмени все, еще не поздно. Думаю, я не много потеряю. Если верить моим наблюдениям, ни на что серьезное ты, Шон Ричмонд, не способен! Так, дразнилка для девчонок! А мне нужен настоящий мужчина, способный ответить страстью на сильные чувства!
Лицо Шона превратилось в каменную маску, на нем жили только глаза. Несколько секунд они жгли Клер с такой яростью, что она испугалась, что сейчас Шон сорвет ее с дивана и начнет трясти до тех пор, пока не вытрясет из нее всю душу. Таким уязвленным Клер не видела его никогда, хотя в последнее время они с Шоном друг друга не щадили. Но он ограничился тем, что высокомерно проронил:
— Я жду извинений, Клер. Ты скажешь, что тебе очень жаль, что ты произнесла эти слова. И сейчас же...
— Как же! Да скорее я сгорю в аду! — взорвалась она, срываясь с дивана и нервно одергивая на ходу платье. — Можешь корпеть над своими отчетами, глядишь, и разбогатеешь еще на пару миллионов. А я еду веселиться! И тебе не удастся заставить меня чувствовать себя виноватой! Хватит с меня этих незавершенных экспериментов!
— Клер, не делай глупостей! — предостерег Шон.
— А молодость для того и дана, чтобы их совершать! — огрызнулась Клер.
Шон всегда болезненно реагировал на их разницу в возрасте. И сейчас ей доставило удовольствие пнуть его побольнее.
— Вернись немедленно! Не будь идиоткой! — выкрикнул разгневанный Шон, но ожиданий Клер не оправдал — не бросился за ней, чтобы остановить.
Клер с силой захлопнула дверь. Она была слишком взбешена, чтобы услышать голос разума, и слишком унижена, чтобы понять, что катится в пропасть. Через пару часов Клер пила шампанское и бурно веселилась в Кенте среди гостей Маклауда, в окружении цветущего сада и трехсотлетних дубов. В какой-то момент ее пригласил на танец симпатичный брюнет, игрок в поло, она пригляделась к нему и согласилась. Упав в его объятия, Клер замурлыкала, подпевая очень актуальной песенке: «Приди ко мне, милый! Я та самая женщина, что нужнее всего... я заставлю тебя забыть обо всем... только ты и я...»
— Ты прелесть! — восхищенно прошептал брюнет. — Почему мы раньше нигде не встречались?
— Мне нужно выпить, — качнулась к столику Клер.
Она и впрямь чувствовала себя женщиной, способной зажечь любого мужчину. Настоящего, разумеется! Когда Скотт — так звали брюнета — предложил ей прогуляться по саду, Клер не стала возражать.
В чувство ее привел грозный рык Шона:
— И чем это вы тут занимаетесь!
Сфокусировав расплывающийся взгляд, Клер увидела в десяти шагах от себя разъяренного жениха. Его ноздри гневно раздувались, на скулах ходили желваки. Рука Скотта как по мановению волшебной палочки соскользнула с ее голой груди. Он недовольно поморщился — еще бы, ведь их прервали на таком интересном месте — и обернулся на голос:
— Что вам здесь нужно? — поинтересовался Скотт, что было весьма логично сделать на его месте.
Шон пропустил этот вопрос мимо ушей. Он смотрел только на Клер. Она отважно встретила его тяжелый взгляд, резко подтянула платье кверху и вызывающе улыбнулась.
— О! Какие люди! А как же ваш отчет, сэр Ричмонд? Неужели вы променяли его на эту вечеринку?
— Боже, да ты в стельку пьяна! — брезгливо бросил ей в лицо Шон.
— Ну и что? Тоже мне блюститель нравственности!
— В чем, собственно, дело, сэр? — заволновался Скотт, чувствуя, как между Клер и Шоном пробегают электрические разряды.
Вежливое обращение, казалось, еще больше разъярило Шона.
— Я скажу тебе, в чем дело, парень. — Шон сделал несколько шагов вперед. — Ты позарился на чужое, и это тебе может дорого стоить.
Клер гневно сузила глаза.
— Я никому не принадлежу, Шон Ричмонд. Я не явлюсь твоей собственностью! Я — женщина, а не вещь! И я сама решаю, где и с кем мне быть!
Напрасно она старалась выказать свою независимость. Шон ткнул пальцем в сторону своего сверкающего монстра и приказал:
— Чтобы через секунду была в машине! Если, конечно, ты способна пройти такое расстояние собственными ногами.
Клер выпрямилась во весь рост. Ее охватило опасное возбуждение, желание станцевать на краю пропасти. Послать Шона к черту! Или выкинуть еще что-нибудь в этом духе. Но на этот раз на уровне инстинкта сработало чувство самосохранения. Обуздав гордыню, на трясущихся ногах, как можно увереннее Клер прошла к машине Шона. С пылким кавалером она попрощаться забыла. Да и ему, нужно заметить, было не до нее. Он с трудом приходил в себя после сокрушающего хука справа. Верный данному слову, Шон выполнил угрозу. Если он сказал, что бедный парень поплатится за это, можно было не сомневаться, так оно и будет. Клер было жаль Скотта, в общем-то ни в чем не виноватого, но он все же дешево отделался. А вот ей еще предстояло пройти девять кругов ада.
Разобравшись с обидчиком, Шон распахнул перед ней дверцу и занял водительское место, не произнеся ни единого звука. Затуманенный винными парами мозг Клер все же отметил, что свидетелями этой безобразной сцены стали, по крайней мере, с десяток человек.
«К черту всех! — подумала Клер. — До того ли мне, когда вся жизнь летит под откос!»
6
Почти всю обратную дорогу до Лондона они ехали в молчании. Шон выглядел отстраненным и недоступным. Вел свой «ягуар» на предельно допустимой скорости. Клер боялась начинать объяснение, но по мере того, как выветривался хмель, сознание собственной вины брало верх над всем остальным. Именно оно не позволяло Клер оставить все, как есть. К тому же они уже проехали каменные столбы на въезде в городскую усадьбу в Мэйфере. Сбавив скорость, Шон повел автомобиль по подъездной дорожке и заглушил двигатель в тени деревьев. До парадного входа в дом было еще довольно далеко. Сквозь ветки кустов пробивался свет, сияющий в окнах фасада. Молчание в машине стало угрожающим. Клер не могла просто открыть дверцу и уйти. Это было для нее равносильно смерти.
— Шон... — Клер покосилась на его плотно сжатые губы и заметила, как углубились морщины у его рта. — То, что ты видел... это произошло случайно. — Слова давались ей с трудом. Клер не привыкла оправдываться, просить извинения, унижаться, но иного выхода у нее не было. — Я сама не понимала, что делаю. На меня как будто что-то нашло... затмение какое-то... и потом я много выпила, ты же сам сказал...
— Примерно это я и предполагал услышать, — устало сказал Шон, потянулся за серебряным портсигаром с монограммой, небрежно брошенным на панели, но тут же передумал и вцепился в руль с такой силой, что Клер испугалась и жалобно пропищала:
— Это чистая правда, Шон. Мне никто не нужен. Только ты. Я люблю тебя!
— Перестань! — брезгливо скривился он. Ты даже не понимаешь истинного значения этого слова. Клер, для тебя любовь — это забавный эксперимент, в котором тебе очень хочется поучаствовать и, по большому счету, не важно с кем. Что же касается всего остального... — Он сделал паузу, и у Клер оборвалось сердце. — Что же касается всего остального, — повторил Шон слегка изменившимся голосом, — то есть вещи, через которые нельзя перешагнуть. Да еще накануне свадьбы. Ты унизила меня, Клер. Унизила публично, в присутствии полусотни гостей. И пусть я не слишком дорожу их мнением, но такое обращение ни один уважающий мужчина не может позволить никому. Даже любимой женщине.
— А ты? Разве ты меня не оскорбил?! — вспыхнула Клер. Ей уже не хотелось вымаливать у него прощение, ее начал душить прежний неуправляемый гнев. — Если хочешь знать, это ты подтолкнул меня к этому Стиву!
— Кажется, его имя Скотт.
— Ну пусть Скотт, — раздраженно поправилась Клер. — Он тоже хорош! Видел, что я перебрала, и воспользовался этим.
— Вот, в этом ты вся, Клер! Вся твоя сущность! — Шон язвительно рассмеялся, развернувшись к ней, чтобы лучше видеть ее лицо. — Совершив ошибку, ты не спешишь ее признать, покаяться или как-то исправить. Ты стараешься обвинить в своих грехах кого угодно, но только не себя! Такие взбалмошные, ветреные девицы всегда находят себе оправдание. Они барахтаются в сладком сиропе унаследованного величия, не сознавая, что большинству людей, даже обладающих привилегиями, постоянно приходится что-то преодолевать. Хотя бы осознание того, что они принадлежат к этому классу.