— Когда десять лет назад мне пришлось занять пост главы компании, я вдруг обнаружил, что она практически не развивается. Политика маркетинга устарела, анализ и планирование тоже оставляли желать лучшего, к тому же руководство слишком полагалось на престиж имени Макгрифи. Не сразу, но мне все же удалось убедить совет директоров начать программу расширения торговой марки и открыть сеть аптек и магазинов в других странах континента. Кроме того, нужны были новые ассигнования на лабораторные изделия новых препаратов, необходимо было формировать, прогнозировать и отслеживать рынок сбыта, заниматься рекламой, совершенствовать производство...
Клер слушала внимательно, и у нее начало складываться впечатление, что Уоррен как будто оправдывается перед ней или просто желает найти себе оправдание.
— ...И делать еще много чего сверх перечисленного, о чем ты даже не подозреваешь, чтобы конкурировать с фармацевтическими гигантами. На финансирование этих проектов, — (а также подкуп и перетягивание талантливых организаторов и разработчиков, добавила про себя Клер), — необходимы были сотни миллионов фунтов стерлингов...
Немудрено, опять подумала Клер, ведь годовой оборот с валового продукта перевалил за миллиард, если судить по документам, представленным ей Дэнвером.
— ...поэтому мы шли и идем обычным путем, — продолжал с воодушевлением Уоррен. — Берем кредит в банке, потом выбрасываем часть акций в продажу на фондовой бирже...
— Да, я обратила внимание, что процент акций в последний год заметно возрос, — заметила Клер.
Чело Уоррена (именно чело, иначе не скажешь!) прорезали надменные складки:
— Деловая женщина любит за утренним кофе пробежаться глазами по финансовым колонкам, по всем этим скучным цифрам — проценты по кредитам, биржевые квоты...
Клер была понятна его досадливая ирония. Уоррен считал, что женщина в бизнесе — дилетантка. Он никогда не одобрял ее стремления работать. В их окружении это было не принято. Считалось, что сам факт наносит удар по мужской гордости. Жена должна вести дом, заниматься прислугой, благотворительностью и сопровождать мужа на светские рауты. В Америке все обстояло иначе. Там женщина успевала заниматься карьерой и семьей, совмещая при желании светскую жизнь и работу Клер уверенно улыбнулась брату.
— Мир меняется, и, к счастью для некоторых, в лучшую сторону. Но в данном случае я должна благодарить за информацию не «Джорнэл» и не «Экономический вестник», а Генри Дэнвера.
Уоррен выпрямился в кресле.
— Вот как?
— Да. Мы виделись с ним на днях. Узнав, что я в Лондоне, Дэнвер счел нужным проинформировать меня, каким образом совет директоров распоряжается моим пакетом акций. Я ведь все же один из основных держателей, — подчеркнула последнее Клер. — Так вот, — продолжила она, забросив ногу на ногу, — Дэнверу кажется, что в погоне за прибылью мы слишком увлеклись привлечением новых вкладчиков. В последние полгода на фондовом рынке в неделю продается около восьмидесяти тысяч акций «Макгрифи компани», они неизменно растут в цене. Может, само по себе это и неплохо. Раз акции раскупаются, — рассуждала Клер, — значит, нашу корпорацию считают выгодным долгосрочным вложением. Но вместе с этим возрастает и поток акционеров. Среди них появилось несколько неизвестных компаний и трастовых фондов, которые уже владеют значительным пакетом акций. В общем, Дэнвер считает, что если «Макгрифи компани» и дальше будет вести такую финансовую политику, то к концу года мы можем утратить контроль над ситуацией.
Уоррен поджал губы. Ему явно не понравилось то, что он услышал от Клер, и именно от Клер, но ему трудно было повлиять на ситуацию, не уронив авторитета. Давно прошли те времена, когда глава корпорации мог уволить вице-президента по личным соображениям. Высказать возмущение мешало и то, что Дэнвер не превысил своих полномочий, а следовательно, упрекнуть его было не в чем.
— И, знаешь, я склонна согласиться с Дэнвером, — твердо закончила Клер, глядя брату в глаза. — После внимательного просмотра копий отчетов и ряда аналитических документов у меня сложилось впечатление, что в случае экономического потрясения мы будем просто не в состоянии найти свободные средства, чтобы рассчитаться по кредитам, и в результате легко попадем в группу риска.
Уоррен с фальшивой беспечностью рассмеялся.
— Не беспокойся, на Карни-стрит мы не окажемся! Разумеется, в «Макгрифи», как и в любой корпорации, существуют финансовые трудности, но фармацевтический бизнес тем и хорош, что практически не терпит убытки. Людям свойственно болеть, дорогая сестра, болезнь требует лечения, а лечение — это лекарства, так что банкротство нам не грозит. — Высказывание брата было откровенно-циничным, но Клер не успела отреагировать, потому что он тут же с явной неохотой заметил: — Хотя, должен признаться, я становлюсь экспертом по коммерческим кредитам. В прошлом году мне пришлось заложить десять тысяч акров земли в Аргиле...
— Что ты сделал? — перебила Клер. Ей показалось, что она ослышалась.
— Я оформил в Королевском Шотландском банке закладную на землю и получил двадцать миллионов фунтов стерлингов, — подтвердил Уоррен, глядя на Клер бесстрастными, холодными глазами. — Я вынужден был пойти на это, Клер. К сожалению, компания сделала ряд неудачных вложений, и нам понадобились средства, чтобы урегулировать финансовые вопросы.
— И поэтому ты заложил наши родовые земли? — проговорила Клер с оттенком брезгливости.
Тонкие губы брата надменно выпятились.
— Позволь напомнить тебе, что по праву наследования эти земли принадлежат мне. И я могу поступить с ними так, как сочту нужным.
Это не подлежало сомнению. Уоррен являлся владельцем шотландских угодий и мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Он имел полное право не только заложить замок вместе с угодьями, но и продать часть земель. Клер были известны примеры, когда британская аристократия поправляла подобным способом свое финансовое положение. С другой стороны, это случалось только в тех случаях, когда наследники знатных фамилий жили на доходы от ренты, не изнуряя себя кропотливой работой в офисе и не имея такого мощного семейного рычага, как «Макгрифи компани». Иногда, конечно, эти люди становились совладельцами картинных галерей или же открывали свои модные бутики в престижных районах Лондона, но делали они это ради развлечения, чтобы хоть чем-то занять себя. Уоррен к этой праздной публике не относился, он проводил в главном офисе компании по пятнадцать часов, тем болезненнее было осознавать, что результаты не оправдывают средств.
— Собственно, эту приграничную полоску земли с поместьем Глен-Коилти и угодьями-то назвать нельзя, — ответил Уоррен на ее вопрос, какой участок земли он заложил. — Сама знаешь, там практически скалы и пустошь. К тому же я рассчитывал, что ситуация изменится к лучшему и я смогу выкупить закладную в срок. Но вначале этого года банку самому понадобились средства. Совет директоров принял решение перепродать часть просроченных векселей и повысить процентную ставку по кредитам.
— Хорошего мало.
— Это еще не все неприятности. Догадайся, кто выкупил вексель на землю? Шон Ричмонд, — сообщил Уоррен, раздраженно проведя рукой по рыжеватым волосам.
Вот здесь к потрясению Клер добавилось искреннее недоумение. Зачем Шону столько земли вдали от его родового поместья в Южной Англии? Он что, собирается стать земельным магнатом? И практически сразу же на Клер снизошло озарение. Так вот оно что! Вот, значит, что он имел в виду, когда говорил, что прошлое связано с будущим. Что пока он не удовлетворен, но надеется, что вскоре все изменится! Логика, здравый смысл — здесь вовсе ни при чем! Им движет месть! Она должна держать ответ за тот совершенный ею грех до конца своих дней. И почему она думала, что сия чаша минует ее? И почему он так долго выжидал, прежде чем нанести этот удар?.. Но неужели он не понимает, что все это, по меньшей мере, глупо? Что возмездие уже давно свершилось... И тут мысли Клер снова сделали резкий поворот.