Клер не могла ответить на этот вопрос ни тогда, ни сейчас. Она поставила чашку на стол, подняла глаза. Шон смотрел на нее каким-то странным, не поддающимся определению взглядом. Этот взгляд вызвал у нее смутную тревогу. В нем не было знакомых искорок вожделения или шутливых всплесков заигрывания, здесь было что-то другое.
— Знаешь, Клер, чем больше я узнаю о тебе нового, тем больше ты меня интригуешь, — внезапно признался Шон, загасив недокуренную сигарету.
— Возможно, отдавая дань прекрасному полу, тебе не стоит опираться на стереотипы, — непринужденно отозвалась она.
— Возможно, — согласился Шон. — Еще кофе?
— Нет, спасибо. — Клер бросила салфетку на стол, покинула кресло и танцующей походкой подошла к окну.
По стеклу струйками сбегали капли дождя. Набухшее свинцовое небо прорезали всполохи молний. Как тогда в замке, подумала Клер. В ушах зазвучал голос Шона: «Давай, верни мне свою любовь!» Нет, ему не нужна ее любовь. Была бы нужна, он не стал бы ждать так долго... целых шесть лет. С его стороны это было чем угодно — самоутверждением, способом завоевать женщину, доказать свою власть над ней, — только не любовью. Кому, как не ей, знать, что по натуре Шон собственник. А затем ему понадобится что-то новенькое. Новый вызов, новые, более трудные высоты, новые препятствия для преодоления. Он не может без этого жить.
— На следующей неделе я лечу в Японию, — донеслось до нее. — Полетишь со мной? День переговоров, а потом я буду совершенно свободен. Посмотрим Токио, монастыри, Золотой дворец, Мияджиму, съездим в Киото.
— А как же Китай?
— Китай подождет.
— Тебя, наверное, вдохновляет власть над людьми, — с сарказмом бросила Клер.
— Время от времени. А тебя над мужчинами?
— Ну куда мне до тебя.
Шон приблизился к ней. Его шаги заглушил мягкий ковер. Но Клер как всегда кожей ощутила его близость. Она инстинктивно напрягалась, готовая сопротивляться, если он, отбросив щепетильность, попытается применить силу. Этого не произошло. Его руки нежно скользнули по ее плечам, сомкнулись спереди и привлекли Клер к груди. Горячие мягкие губы приникли к изгибу шеи. Все было до боли знакомо — этот запах, чувственные прикосновения, легкие покусывания, нежные руки, мускулистое тело. Именно это и делало Шона особенно опасным. Не страшная жестокость, а невероятная нежность.
Он развернул ее к себе. Она не сопротивлялась, только чуть запрокинула голову, пытаясь унять волнение в крови.
— Так что же происходит между нами, Клер? — тихо и серьезно спросил Шон: — Только не лги ни мне, ни себе. Весь этот жар не может исходить от меня одного.
— Не будь смешным, — прерывисто проговорила она.
Ее рот так и остался открытым, ее последние слова еще висели в замкнутом пространстве, когда губы Шона впились в Клер властным поцелуем. То ли от неожиданности, то ли от внезапного желания, но она пылко ответила на поцелуй. Но тут же отстранилась и высвободилась из его объятий. Ее губы сложились в насмешливую гримасу.
— Кажется, ты начинаешь злоупотреблять ситуацией, Шон.
— Всего лишь использую ее в свою пользу, — ответил он с довольным блеском в глазах.
— И у тебя это здорово получается, очень здорово. — Клер сделала шаг назад, потом еще один, увеличивая расстояние между собой и Шоном. — Ужин при свечах, непринужденная беседа, меню, составленное с учетом моих предпочтений, прогулки за город, джунгли из орхидей. Должна признать, у тебя богатый арсенал соблазнителя.
— В данном случае я предпочел бы, чтобы соблазняли меня, — буркнул Шон.
— Мы это уже проходили, и ничего хорошего из этого не вышло, — неосмотрительно бросила Клер.
И тут же обругала себя. Да что же это такое?! Она может управлять фирмой, может владеть собой и своими эмоциями, но только не с Ричмондом. Он тоже в свою очередь болезненно поморщился. Это напоминание не доставило ему удовольствия. Но вместо того, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, Шон ринулся в атаку:
— Что ты хочешь, Клер?! Чтобы я купался в чувстве вины до тех пор, пока меня не хватит инфаркт? Да, я знаю, мне нет оправдания. Я повел себя в тот вечер, как последний мерзавец, и ты вправе ненавидеть меня...
Клер и сама не ожидала от себя подобной реакции, она издевательски рассмеялась:
— Как мило! Я получила право ненавидеть тебя. Но, знаешь, Шон, ты опоздал с этим. Опоздал ровно на шесть лет. И мне ничего от тебя не нужно. Ничего. Эти встречи, если помнишь, твоя инициатива, а не моя.
— Допустим. Но твои чувства ко мне не исчезли. Просто они скрыты за стеной уязвленной гордости. И пусть ты предпочитаешь это отрицать, это ничего не меняет. Тебя тянет ко мне точно так же, как и меня к тебе. Я мог бы легко тебе это доказать, но победа, одержанная такой ценой, не победа. Впрочем, это не означает, что я сдался, — быстро добавил он самоуверенным тоном. — Я только хотел сказать, что, когда ты придешь ко мне, ты придешь сама, по собственной воле. И когда мы все-таки займемся любовью, назад пути не будет. Ты станешь принадлежать только мне.
От этого пророчества Клер содрогнулась. Однако стойко встретила горящий взгляд синих глаз и постаралась вложить в свой тон как можно больше ироничного восхищения:
— Какая яркая речь, Шон, и, главное, весьма искренняя. Если не возражаешь, я подумаю о ней на досуге, а теперь попроси Уильяма отвезти меня домой.
Она решительно направилась к столу, где лежала ее сумочка. На сегодня с нее достаточно. Они поужинали, поговорили и даже выяснили, что не бывает неприступных крепостей, есть только крепости, которые плохо охраняют. Шон не скрывал своих намерений, для него их осуществление было вопросом места и времени. Впрочем, он их никогда не скрывал. И он был прав, черт его побери! Она ненавидела его, ненавидела за прошлое, за настоящее, но при этом совершенно неприлично возбуждалась, стоило ему появиться на расстоянии пушечного выстрела, а вблизи и подавно! Вот и сейчас ее чувственные соски напряглись и отказывались подчиняться приказу «Вольно!». Но Шону-то об этом знать вовсе не обязательно. Взяв сумочку (очередное произведение искусства от Диор), Клер двинулась к двери. Там ее уже ждал Шон.
— Что насчет Японии, Клер? Ты летишь со мной?
Клер колебалась не долее секунды:
— Сейчас я не готова это обсуждать.
— Хорошо, поговорим об этом в следующий раз, — быстро согласился Шон.
Она кивнула. Хотя отлично знала, что следующего раза не будет!
Клер выиграла нужное ей время. Завтра должно состояться совещание совета директоров. Этим утром Дэвид с нужными документами и гарантийными письмами вылетел в Нью-Йорк. Возможно, ему и не удастся получить заем в семьдесят пять миллионов на очередные проекты по развитию структуры «Макгрифи», но уж двадцать из них Клер непременно получит! Шон Ричмонд не будет владеть землей ее предков! Клер уже предвкушала, как вытянется лицо Шона, когда его поверенный в делах сообщит ему об этом. Он, конечно, может попытаться снова перекупить закладную у Манхэттенского банка, но к этому времени Клер вступит в права наследования, и ситуация резко изменится.
Верно говорят, если хочешь насмешить Бога, поделись с ним своими планами. Именно в тот момент, когда Клер больше всего нужны были деньги, на мир обрушился финансовый кризис! Как точно заметил один аналитик на Би-би-си: «Он подкрадывался долго, а наступил внезапно!» Во всяком случае, для Клер.
— Клер, поверь, я делал все что мог. Но ситуация катастрофическая. Я говорил тебе, что у нас на конец этого года было намечено слияние с «Мерил Линч». А у них возникли серьезные финансовые проблемы, поскольку два их основных дебитора в прошлом квартале обанкротились. Сейчас вся политика нашего банка направлена на то, чтобы вытянуть их из долговой ямы. Иностранные займы в ближайшее время рассматриваться не будут. А если и будут, то на очень выгодных для нас условиях. Вы не можете нам их гарантировать. И вообще, для банков наступают жестокие времена. Часть в ближайшее время разорятся, часть станут государственной собственностью, выживут сильнейшие. И то только в том случае, если им помогут конгресс и сенат. Финансовые влияния, конечно, будут исчисляться миллиардами, но теперь все банки станут накапливать деньги, чтобы соответствовать требованиям регуляторов...