— И что теперь делать будешь?
— Русский национальный гурмэ-фастфуд.
— Ты и фастфуд?
— А что, доступная еда может быть качественной и вкусной. Вот запущусь через месяц, сама увидишь, буду тебя только бутербродами кормить, — он едва заметно улыбается.
Да я вообще могу не есть, лишь бы с тобой, думаю я и прижимаюсь к нему ещё теснее.
— Лисицына, — раздаётся резкий голос медсестры.
Я вздрагиваю и начинаю подниматься.
— Проходите к доктору. А вы, мужчина здесь подождите. Только Алиса Вадимовна.
— Я с ней, — суровеет Роб.
— А вы родственник?
— Муж, — твёрдо заявляет он.
— Ну раз муж, заходите.
Доктор внешностью и манерами напоминает сериального врача в исполнении Максима Аверина. Он кивает на стул:
— Присаживайся. А это кто?
— Муж, — несмело отвечаю я.
— Понятно. Ну что, Лисицына, здорова ты. Всё у тебя в норме, анализы отличные.
— Подождите. Как в норме, а откуда тогда обморок? — напористо вступает Роб.
— Да, — небрежно машет рукой доктор Аверин, — ничего же страшного не случилось, к тому же не обморок, а головокружение. Обычное дело. Правильно питаться, чаще гулять, побольше свежего воздуха — всего делов-то.
Доктор мне весело подмигивает, и я чувствую, как лицо заливает румянец. Что?! Неужели?! Я прикрываю рот ладошкой и чувствую, как под сердцем разливается приятное тепло.
— Ага, — подтверждает он мою догадку и расплывается в улыбке.
— То есть как это ничего не случилось?! — вскипает Роб. — Вы в своём уме?!
— Да вы не нервничайте, папаша, вон стульчик берите, присаживайтесь. Строгий он у тебя, какой. Ну что? Что так смотрите? Беременна жена ваша!
Эпилог
— Кать, положить ещё салата с крабом?
— Алис, не могу больше, всё бы у вас съела, но уже сил нет. Роб, как же ты готовишь! Просто божественно! Я конечно не Мишлен, но даю тебе сто тысяч звёзд.
Роб снисходительно улыбается:
— Спасибо за высокую награду. Ешь, Катя, тебе за двоих нужно стараться.
— Лучше за троих, — смеётся Саша Реутов и гладит Катю по прилично округлившемуся животу, — а то я тоже не могу больше.
— Вот вечно вы мужики за счёт женщин выезжаете! — шуточно сердится она.
Ласковый ветер играет тонкой тканью белых занавесок и приносит в просторную гостиную солёный воздух и шум прибоя.
— Реутов, — вздыхает Катя, — ты видишь красота кругом какая, а? И почему у тебя нет дачи в Геленджике? Ты куда наследницу на лето отправлять будешь? В пионэрский лагерь?
— Катюша, — говорю я с улыбкой, — в этом доме для вас всегда готова комната. Приезжайте, когда…
«Когда захотите», — хочу сказать я, но меня прерывает ожившая радионяня. Я слышу самый прекрасный голосок в мире. Он пищит и у меня сжимается сердце от нежности. Проснулся! Я вскакиваю со стула, но Роб берёт меня за руку и тоже поднимается.
— Посиди, родная, я сам схожу.
Через пару минут он появляется с Кирюшкой на руках. Тот ещё не отошёл ото сна и выглядит немножко сердитым.
— А кто это у нас проснулся? А кто это у нас проснулся, а? — смешно лепечет Катя.
Кирилл оттопыривает нижнюю губёшку и смотрит на неё недоверчиво, а потом выдувает смешной пузырь. Затем он отыскивает взглядом меня и тянет ко мне свои ручки.
— Проголодался, сладенький? Иди скорее к мамочке.
Лето я провожу в Геленджике, в доме, купленном Робом. Это наша летняя дача. Роб очень занят на работе, но старается проводить с нами как можно больше времени и прилетает на выходные, а мы с Кирюхой находимся здесь безвылазно.
Иногда к нам приезжают друзья, ну, собственно Катя с Сашей. Но Кате уже через четыре месяца рожать, так что теперь они приедут нескоро, наверное, на следующее лето.
Они поженились и их свадьба была через месяц после нашей. Они гуляли шумно и весело, а у нас были только мама с бабушкой и тёткой и Катя с Сашей, да ещё Сысуев и завуч из школы. Мы отпраздновали в узком семейном кругу, а потом поехали на море. Тогда-то мы и полюбили Геленджик.
Новый проект Роба оказался очень успешным, к тому же рынок освободился от серьёзных конкурентов и концепция качественного фаст-фуда нашла огромное число почитателей.
После памятного выступления в ЦДЛ меня заметили. Выступление получилось немного эпатажным, с объятиями, признаниями в любви и падением в обморок, но критики оценили качество стихов, а блогеры нашли повод для забавных репортажей.
При помощи Сысуева я издала сборник стихов и выступила на нескольких концертах, которые можно было назвать довольно успешными. Сейчас мы работаем над большой концертной программой.
А тогда, после обморока и ошарашивающей новости о беременности, Роб повёз меня к себе в лофт. Я ехала туда, где не была уже так долго и волновалась, не зная, что почувствую, снова оказавшись в месте, с которым было столько всего связано.
Выйдя из лифта, я остолбенела. Всё было совершенно не так, как прежде. Из довольно мрачного чертога в промышленном стиле, жилище Роба превратилось в элегантную, светлую и современную квартиру. Новая мебель, модные светильники, ковры и ощущение воздушности меня поразили и очаровали.
— Ты всё здесь поменял! Почему?
— Во-первых, я хотел, чтобы это место тебе понравилось, а во-вторых, я поменял не всё. Спальня осталась нетронутой. Пойдём, я тебе покажу.
От этих слов я ощутила давно забытые электрические токи, внезапно возникшие в теле. Я думала, что уже никогда мне не доведётся испытывать ничего подобного. Но оказалось, достаточно одного только слова, чтобы угасший огонь вспыхнул с новой силой.
Войдя в спальню, я ощутила волнение. Воздух здесь был напоен ароматом Роба. Этот тревожный, будоражащий запах проникал в меня и заставлял голову идти кругом. Не так, как было на сцене, когда я падала в объятия Роба, но совсем иначе, как раньше, во времена рождения нашей страсти.
— Роб, — прошептала я.
Он подхватил меня на руки и опустил на белоснежный шёлк кровати.
— Ты слышишь, как бьётся моё сердце? — спросила я тихо, одними губами.
— Мне не нужно слышать, я его чувствую. Я ощущаю каждый его удар, потому что между нами существует прочная связь. И теперь мы оба знаем, что нам не выжить, если она оборвётся.
Роб склонился надо мной и нежно поцеловал в губы. Никогда прежде я не испытывала такой всепоглощающей нежности. Он провёл кончиками пальцев по моим губам, соскользнул на шею и легко тронул ключицу.
Огоньки, пробежавшие по телу, в этот раз оказались золотистыми, а дикий зверь, затаившийся внутри меня стал ручным и ласковым. Мы не отрывались друг от друга до самого утра. Та томительная и тягучая сладость, что наполняли меня раньше стала настолько прекрасной, превратившись в чистую нежность, что всё, что я испытывала до этого, казалось мне лишь тенью того наслаждения, которое обрушилось на меня теперь.
Я восхищалась чувством наполненности, вновь подаренным мне Робом и не выпускала из виду его глаз. Там медовый янтарь смешивался с чистым золотом и топился сахар. И впервые в тот раз я ощутила свою силу. Она влекла ко мне Роба и впервые тогда я смогла почувствовать, насколько важна для него и желанна.
Наши сплетённые и проросшие друг в друга тела превратились в одно целое, одержимое одним единственным желанием, быть вместе.
Покормив Кирюшку, я возвращаюсь в гостиную. Здесь только Роб. Катя с Сашей ушли в свою комнату. Роб забирает у меня сытого и блаженно улыбающегося сына и мы выходим на террасу.
Мы опускаемся на диван и, сидя в тени виноградных листьев молча смотрим на море. Оно простирается, от края до края, докуда хватает глаз. Волна приходит за волной и в этом вечном монотонном движении мне видится постоянство и уверенность.
Тёплый ветер легко треплет волосы и шепчет мне на ухо, так, что могу слышать только я:
— Счастье, счастье, счастье…