Да-с, толстенное досье, и их, Фатали с Ильей, разговор. Илья юн, а Фатали вдвое старше. "Приехал? Изгнали! Мошенники!" - и рукой на север показывает.
И еще фраза Ильи: "Вот я, председатель общества по распространению грамотности среди грузин! Но что я могу?!" - стоило ли подслушивать? но как знать! надо ж послушать, о чем толкует этот юный член комиссии по урегулированию отношений между дворянством и крестьянами в связи с реформой, князь Чэ!
Но нет! шпик-раззява проглядел! не воспроизведено: об обыске в Петербурге! "Фотопортреты? Герцена? И даже Бестужева?" Были найдены во время обыска. И перевод на грузинский "Марсельезы". "О, Петербург!... Как у вас, мусульман? Тонкий как волос и острый как меч мост, сират? над адом, и он, Петербург, - говорит Илья, - для меня волосок, который судьба точно мост перекинула между тьмою и светом!"
Есть еще студенты, бывшие, большей частью грузины и армяне, татар, слава богу, нету, смирные, двое только, да и то один с горской, а другой с персидской примесью, - успокаивает себя Никитич. Тем, из грузин и армян, кажется, что - "ох, юнцы!" - у них конспирация на высочайшем уровне, а писарь на каждого завел карточку - и из "Лиги свободы (?) Грузии", и "Союза защиты прав (!) Грузии", и "Общества арменистов", и - ну и придумали! "Российского узла", мол, разрубим, вроде "За вашу и нашу свободу", а их собственные хвосты в этих "узлах"!
Особо любимая Никитичем полка - с русскими книгами, время от времени он очищает ее, сжигая лишние книги в печи, а ведь мог бы какие большие деньги заработать, - цена на них нынче немалая, чистым золотом платят, русские книги, изданные за границей, они присланы сюда, в цензуру, из Тифлисской, Бакинской, Гюлюстанской, даже Ак-Огланской - ни одна не просочится! - Редут-Кальской таможен (здесь затем будет карантинно-таможенная застава), из Батумского таможенного округа, Потийской таможни; из таможенных застав - как кольцо!! - Аджибайрамской, Ахалцыхской, Башнорашенской, Джаватской, - все-все зафиксировано у Никитича! Ленкоранской, Озургетской, Сухум-Кальской, Сальянской, еще каких-то.
Да, редкая коллекция у Никитича! Из тех, что задержаны, и из тех, которые цензурой зарезаны; большей частью присланы из столицы, он просил, писал начальнику Главного управления по делам печати, давнему университетскому товарищу эН эН: нельзя ли, мол, по протекции получить?! и записку передал с помощью Кайтмазова, когда тот ездил в столицу повышать цензорские свои знания: "Желая пополнить пробел в моей библиотеке, обращаюсь к вам, многоуважаемый эН эН, с покорнейшею просьбой выдать мне из склада вашего управления по одному экземпляру означенных в прилагаемом списке книг..."
Кое-какие из задержанных на таможне книг Никитич перелистывает, даже перескажет иногда - искренне, без капканных целей - в кругу высшего офицерства, однажды и Фатали слышал:
- До чего же наивно, ведь о нашей жизни они не знают, ну, год-другой старые обиды выплескивают в книжонках, а дальше что?! - И умолк, оглядывает собеседников: может, кто что скажет?
А они ждут: что же дальше?
- Этот, ээээ... ну как его? писака был у нас, запамятовал, черт!... Высшие офицеры затаились, молчат, Фатали тоже, пусть сам Никитич и называет, а он, ну ей-богу без злого умысла, забыл! А тут как молчат собеседники, так ему вдруг и тоскливо делается: ведь он к ним по-братски, с доверием, а они... Эх вы, трусы! и, вспомнив, уже не называет фамилии. - Ну и шайтан с вами, не хотите поддерживать беседу, не надо!
Уходит в тир, здесь он, под канцелярией в просторном подвале, постреляет из фузей в чучела горцев, похожих на Шамиля, и отведет душу. Любит Никитич и штыковой бой - неподалеку на пустыре, за казармами тоже чучела горцев выставлены, - "коли!...". Для солдат свой, а для офицеров тоже свой, так сказать, майдан.
А потом пригласит Фатали, задание ему, для рассылки среди горцев новые грозные правительственные прокламации перевести, весьма-весьма срочно!
- Но поездка очень важна! Мой проект!... Если его примут, это же (проглотил "революцию") переворот в мире Востока! И он на пользу нам! внушает Фатали.
- Проект? Переворот? Или Восток? - ухмыляется Никитич, уточняя не вслух.
А Фатали, увы, еще не научился читать мысли.
- Исчезнет вражда к иноверцам, вернее, иноверцев... - запутался Фатали: есть и то и другое!...
- не думайте, Фатали, что я забыл, как вы провалили дело с турецким консулом!
- а вы расскажите, как свою коллекцию книг пополняете! как вам полицмейстер или доверенный его пристав, составив акт о сожжении вредных книг, по экземпляру крамолы дарят!
- дарят?! - Никитич вспомнил про свою тетрадочку, куда заносит каждую приобретенную книгу и - за сколько рублей серебром, а кое-кто - знает Никитич, но молчит, как заядлый коллекционер, ибо испортишь отношения, сбывает за хорошие деньги и при помощи букинистов или своих постоянных покупателей, - сколько их, коллекционеров?
- аи да стражи предержащей власти!.. - не унимается Фатали, - а можно заглянуть в списочек, что вы передали Кайтмазову, когда он в Санкт-Петербург поехал? кстати, есть у вас там "сплетни", переписка жителя луны с жителем земли.
- не морочьте мне голову, - не верит Никитич, что есть такая книга, мы поручали вам установить с ним контакт!
- с жителями луны?!
- повлиять!
Фатали еще в пору юношеских - не по годам - иллюзий понял это задание как вполне естественное стремление царского правительства установить через него более тесные дружеские отношения с Портой.
- Может, и с шахским консулом тоже? - спросил он тогда у Никитича.
- Нет-нет! - поспешил тот. - Только с османским!
Ах, вот почему! Ну да, шах за Араксом уже не опасен, а сосед по ту сторону моря еще силен!..
- а я разве не установил? не пытался внушить? но вы захотели немыслимого! вы задумали обратить его в нашего шпиона!
- это конечная цель!
- но надо быть круглым идиотом, чтобы думать, что достаточно подачек и двух-трех слов, чтоб все стали вашими шпионами!
- вы расстроили наши планы, и этого я вам не прощу!
- я рассказывал ему, что под эгидой сильной новой власти исчезла межплеменная рознь, развилась торговля, край обрел стабильность, и светские науки стали вытеснять суеверия, приближая страну к европейскому укладу жизни, открылись - пусть это пока не совсем так - школы, вот я стал драматургом... и русский язык открыл нам доступ в большой мир великой культуры, но выполнять постыдную роль! нет, никогда!
- развалили, развалили!...
- вы неисправимы, Никитич! и пока есть такие, как вы!...
- и вы еще смеете просить, чтоб вас выпустили?!
- я смею и поеду!
- не просите, Фатали, моего согласия вы не получите!