В другом углу - преважный господин с перстнем из блестящего яхонта. Кто? Тоже чин. Грамотен ли, спрашиваешь? А ты у него узнай! И что же?
"Грамотен?! - изумленно смотрит на тебя. - Благодарение Аллаху, что не заражен ересью и безбожием!"
А вот еще один господин - вертит в руках четки, лепечет про себя: "Нет божества, кроме аллаха...", повторяя это по числу зерен в четках, - пока не перевернет зерна, не суйся с вопросами!
Но тссс! Молла на кафедре! Сначала о рождении имама. Потом о великих подвигах в младенчестве. Приводятся цитаты, столь же нелепые, как и сам рассказ. О героических свершениях в отрочестве и юности. Как спас, как помог, как надоумил заблудших, как провидел. И как поднял знамя шиизма. И как преследовали. Пытались убить (покушения и прочее). И каждый раз чудо спасало. Когда мы вышли, сосед мой спросил:
- Ну как, насладилась твоя душа?
- Каким же образом насладилась, если я слышал вздор? - ответил я.
- Заклинаю тебя всевышним, правду ли ты говоришь?!
- Но ведь и ты сам думаешь то, что и я! - Запнулся бедняга, не знает, как возразить, а я ему еще: - Это ж птичий язык, рассчитанный на птичьи мозги!
- Может, - тут вмешался другой, ибо первый так и онемел, - тебе понравится по твоему развитому вкусу сложнейшее учение о четырех подпорках, на которых держится мир?
- Я знаю о трех китах!
- Несчастный! Я говорю о подпорках веры! - и с такою жалостью смотрит на меня, что мне самому себя жаль стало. А он добавляет: - Первая - сам Аллах, вторая - Пророк, третья - имамы, а четвертая - Керим-хан!
- Кто-кто?! Эта рухлядь?! Этот, у кого язык еле...
- Молчи, несчастный! - и так побледнел, губы белые-белые, озирается кругом, в глазах страх.
- Да, кстати, - спрашиваю, чтоб собеседник пришел в себя, - а как насчет Баба? Что вы скажете о нем? Мне говорили, что у вас в городе много бабитов.
Но у кого спрашиваю я? Собеседников моих точно ветром сдуло!...
- Эй, стойте! - кричу им вдогонку. - Ладно, не о нем расскажите, а о его поклоннице, той, что ходила с открытым лицом, принимала участие во всех его восстаниях и, схваченная в Казвине, была умерщвл...
Что ты кричишь, эй Кемалуддовле, сказал я сам себе, - ведь ты один на площади, и никто, слава богу, тебя не слышит.
О, наивные бабиты-террористы, мечтавшие убить шаха! Но можно разве убийством одного тирана пресечь милое невежественному народу тиранство? А реформа женского равноправия вполне в духе революции Алазикрихи-асселама. Ибо какой вред принесло мусульманскому миру затворничество женщин! Благодаря присланным пророку откровениям Аллаха, после любовного дастана "Айша - Сафван", мужчины - полудикари, лишенные удовольствия женского общества, пристрастные к мужеложству, этому гнусному пороку, принявшему вид обыкновенных непостыдных явлений в житейской жизни, - никто не гнушается им и не стыдится! Даже поэты в своих поэмах воспевают красоту милых юношей, а не девушек, и не стыдятся соблазнять читателей к такому разврату! И многоженство с его вечной враждой и ненавистью между братьями и сестрами, родившимися от различных матерей, и между сродниками сторон! И сколько иных пороков многоженства - евнухопромышленность, затворничество. А натура между тем берет свое: аи да Айша! аи да разгул восточной женщины! тут такие страсти!...
Когда же ступит народ на дорогу прогресса и цивилизации? Когда освободится от деспота и придет человек иного образа жизни, возлюбленный народом?! Через неделю я отправляюсь в Решт. Оттуда, как уже писал тебе, в Мазандаран! Жду подзорной трубы! Прощай!
ПРОТИВОСТОЯНИЕ МИРОВ
Увы, увы, Кемалуддовле! - решил сразу ответить на все три письма Джелалуддовле. - Увы, потомок великого Теймурлана! Не иначе как ты помешался?! О боже! Чего только ты не нагородил в письмах! О всевышний! Ай-ай-ай!
Ты цитируешь поэтов! Это же беспокойный и вредный народ! Как можно им верить? Фирдоуси?! Строки, которые он сочинил, вызваны или тем, что так пожелал заказчик, пославший ему тысячу золотых, или потому, что от него отвернулся Султан-Махмуд, а пригрел Дей-леми, шиит, враждовавший с Султан-Махмудом! А другой поэт, как его? Имаретул!... Это же изменник! И за измену во время крестовых походов, разве не он пригласил франков на завоевание Египта? был повешен! А историки, которых ты цитируешь, этот ибн-Халдуц, на которого ты ссылаешься, хотя и не называешь, а он, да будет тебе известно, из рода Омаидов, Абу-Сафьян его дядя, а Муавие его двоюродный брат. Предки ибн-Халдуна во время гонения на Омаидов бежали из Сирии, очутились в Африке, потом в Испании, и потому вся его история пристрастна, я ни одному его слову не верю.
И этого негодяя и еретика Алазикрихи-асселама ты смеешь превозносить?! Как же рука твоя не онемела и язык во рту зашевелился?! Отец его Великая Надежда недаром казнил сотни его адептов, десятки людей изгнал из страны, да будет с ним божья благодать! Пока был жив отец, этот твой подкидыш и ублюдок не смел пикнуть от страха! И чего добился Алазикрихи-асселам? Он поверг страну своей революцией в пучину разгула, разврата и хаоса! Чистили и чистили после него, только недавно, кажется, вычистили, и то не до конца еще!
Браво, браво тебе, Кемалуддовле! Браво, о внук славного Бабер-шаха! Если в крови потомков Теймурлана было такое философство, как у тебя, то почему они, царствуя более трехсот лет, не замечали ужасов деспотизма в собственной стране?! Не позаботились спасти твоих земляков от невежества? Зачем не сказали им, что стыдно держать публичных женщин в разных сборных местах и предлагать их именитым охотникам? Зачем не сказали им, что усилие удерживать дыхание по какому-то глупому обряду и подобные вещи, вроде самоистязаний, молчания в течение семи лет, держания рук на голове неподвижно годами есть выше всякого невежества?! Зачем не сказали им - или это ты будешь отрицать? - что вести нерожающих жен к духовным учителям и просить их сообщаться с ними пред собственными глазами мужей для дарования им детей более чем отвратительно?!
Что... - или это тоже бредни? - что... что... - Так спешит, что не разберешь!
И ты, не замечая всего этого у себя на родине, таким критиканом на чужбине сделался?! Молодец ты какой! Явился соболезновать о нас, браво, браво тебе!
Я по-дружески советовал тебе. Ибо оба мы с тобой, изгнанные из родных краев, - друзья по несчастью (ты рассказывал, помню, как тебя выдворили, посадив сначала в тюрьму, а потом - в фаэтон! на границу! и - вон:; почти как меня! с той лишь разницей, что и я сам мечтал сбежать!). Но чтоб вытворять такое?! "Ступай к нам, я сказал тебе, побывай среди своих единоверцев-шиитов! не ной! ты замучил меня своими элегическими вздохами! Ступай, чтобы сколько-нибудь развеять грусть и печаль!" Но не сказал тебе, чтобы ты пошел и поколебал основанье нашей веры! чтобы разрушил ее!
Во всем мире, это ты прекрасно знаешь! всякий народ избрал себе какую-нибудь веру, как же иначе?! Если истинны другие веры, то чем мы хуже? Покажи, где, в каком краю нет тех безобразий, того фанатизма, о которых ты столь невоздержанно пишешь?! На Севере нет (в России?)? На Западе (во Франции пли где еще?)? Если же ты признаешься, что все веры ложны. - то что ж? Я, может, и соглашусь. И напомню тебе восточную поговорку: "Когда беда общая - она сносна!"
Многие народы верят в воскрешение одного умершего индивидуума из мертвых и в вознесение его на небо. А если мы сочтем одного живого индивидуума не умершим, но скрывшимся до поры до времени из виду, то неужели от этого земля разразится громом и придет в колебание?
Браво, браво тебе, Кемалуддовле! Я и не знал, что ты такай философ и такой политик, который находит деспотизм вредным, а считает полезным для нации учредить митинги, советует монарху заслужить, ну и насмешил ты меня! любовь народа своими добрыми деяниями, дав ему совершенную конституцию, где слово реально, а не иллюзорно (?!!), обеспечить подлинное, а не мнимое равенство людей. Вся гостиница "Вавилон" от моего хохота сотрясалась!