— Закрой! Быстрее! Дверь, дверь, дверь!!!
Ростик повернулся к двери и, увидев несущегося прямо на него оборотня, быстро захлопнул дверь.
— У-у-у-х! — выдохнул Санька и от облегчения чуть не сполз под стол.
— Ты зачем ее открыл? — возмущенно спросил он у Ростика.
Тот озадаченно пожал плечами.
— Сам не знаю. Но, кажется, я сделал это очень вовремя. По-моему, здесь не только мы ели. — Он с опаской посмотрел на стол, по-прежнему заваленный сладостями. — По-моему, это место чуть нас не съело. Пока я не открыл дверь, я не мог вспомнить, что я здесь делаю.
Санька сглотнул и осторожно покосился на еду. Он выглядел так, будто его вот-вот стошнит.
— Что-то я аппетит потерял.
— Нам пора отсюда выбираться, — поддержал его Ростик.
Санька посмотрел вокруг.
— Только как? Я не вижу здесь других дверей. А ты?
Ростик отрицательно покачал головой:
— И я не вижу.
Но тут же увидел, как за спиной Саньки, словно материализовавшись из воздуха, возникла еще одна левитирующая дверь.
— Есть! — радостно воскликнул он, желая только одного — побыстрее убраться из этого места и никогда больше не прикасаться к сладостям.
Когда они оказались с другой стороны двери, и Санька, и Ростик выдохнули с огромным облегчением.
— И что это был за сон? — поинтересовался Санька, — скривившись, он держался обеими руками за живот. Кажется, его подташнивало.
Ростик задумался и ответил:
— Наверное, это был сон-удовольствие… или что-то в этом роде. Нам же иногда снятся сны, в которых мы можем делать то, что нам хочется.
— Странно, — натянув край рта, заметил Санька. — Я не думал, что принц так любит сладкое. С его-то характером…
Ростик пожал плечами.
— Это, конечно, трудно себе представить, но принц когда-то был ребенком. А все дети любят сладости. Ой, а где это мы?
Это была просторная сумрачная зала с высоким потолком, раз в пятьдесят выше человеческого роста. Стены из темно-красного гранита нагнетали чувство сродни обреченности — чувство присутствия в этом месте чего-то судьбоносного. Посреди залы стоял высокий пьедестал из черного гранита. На вершине пьедестала лежал предмет — какая-то небольшая вещь. Ростик, привыкая к странному освещению залы: тусклому, мрачному, наполненному кровавым светом, — не мог никак рассмотреть его получше.
— Что это за место? — спросил Санька, с опаской оглядывая залу.
— Не знаю, — ответил Ростик. — Но здесь как-то странно.
Он невольно поежился. В тот же момент ему показалось, что предмет на пьедестале издал какой-то звук: высокий и короткий.
— Что там лежит? Ты видишь? — спросил уже Ростик.
Санька пожал плечами и сделал несколько шагов вперед. Ростик последовал за ним и, остановившись, наконец, сумел рассмотреть то, что лежало на гладком черном граните пьедестала.
Это был крохотный раненый птенец с оперением небесно-голубого цвета. Не совсем обычный — у него не было лапок, только хвост и крылья, и одно крыло было переломано. Теперь Ростик понял, что это был за звук. Птенец издавал жалобный писк. Но писк этот звучал так слабо, что казалось, будто силы птенца на исходе и он вот-вот умрет.
— Кто это сделал?!!! — возмущенно нахмурившись, прошептал Санька, очевидно имея в виду сломанное крыло птенца. Он шагнул было вперед, намереваясь подойти к умирающему птенцу, как вдруг раздался громкий стук — стук распахнувшихся и ударившихся о стены дверей.
Ростик и Санька вскинули головы. Двери было две: с обеих сторон залы, расположенные друг напротив друга. Через эти двери в залу вошли два человека в длинных, до пят, накидках с капюшонами, которые полностью скрывали их лица. Двое шли, меряя гранитный пол одинаковыми шагами, навстречу друг другу, и казалось, что один из них — лишь отражение другого в зеркале. Между ними была только одна разница: первый был одет в белые одежды, второй — в черные.
Ростик и Санька от неожиданности непроизвольно отступили назад, переводя взгляды с человека в белом на человека в черном.
— Кто это такие? — шепотом спросил Ростик.
— Представления не имею, — тоже шепотом ответил Санька.
Тем временем оба человека подошли к пьедесталу и остановились перед ним на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Птенец издал уже не жалостливый, а испуганный писк. Тогда человек в черном протянул к нему руку, как будто собираясь схватить птенца, но в этот момент, к изумлению Ростика и Саньки, птенец превратился в змею, которая тотчас молниеносно бросилась прямо в отверстие черного капюшона. Человек в черном вскинул руки, чтобы ухватить змею, но она выскользнула из его пальцев и исчезла в капюшоне. И тотчас человек в черном превратился в сгусток красного дыма.
— Ничего себе! — услышал Ростик потрясенный шепот Саньки.
Красный дым какое-то время висел над полом, пока не рассеялся и не исчез. Человек в белом протянул руку к пьедесталу, и ребята, совершенно потрясенные, увидели, что раненый птенец снова лежал на гладком черном граните. Человек в белом взял его в руки и укутал краем накидки. После чего повернулся спиной к пьедесталу и размеренным шагом отправился обратно — туда, откуда пришел.
Когда край его белой накидки исчез в дверном проеме, Санька озадаченно почесал в затылке.
— И что это было? — спросил он.
— Пока не понимаю, — нахмурился, напрягая извилины, Ростик. — Оборотень — это был кошмарный сон принца. Стол, набитый сладостями, — сон-удовольствие или сон исполнения желаний, а это… Хм. — Он закусил губу и спросил: — Какие еще бывают сны?
Санька пожал плечами, в нерешительности поглядывая то на одну дверь, то на другую, будто побаиваясь, что в одну из них, или даже в обе, снова кто-то войдет.
— Бывает, видишь во сне что-то связанное с происходящим в жизни наяву. Например, целый день не ел, а ночью тебе снится, как ты ползешь в темноте к соседней палатке, из которой торчит чья-то нога, и вгрызаешься в эту ногу зубами. Бывают еще вещие сны. А еще чаще снится всякая ерунда — сны ни о чем. Как, например, ты себе идешь, никого не трогаешь, а из кустов выскакивает гигантская мясорубка и бросается прямо на тебя. — Санька потряс головой из стороны в сторону. — Бр-р-р-р!!! Жуть какая.
Он посмотрел на Ростика, но тот явно был не настроен веселиться вместе с ним. Он по-прежнему хмурился.
— Может, этот один из таких снов? — предположил Санька.
— Сон ни о чем? — усомнился Ростик. — Угу… всякое может быть.
Но размышлять об этом было некогда, потому что прямо за гранитным пьедесталом появилась новая левитирующая дверь. Переглянувшись, ребята направились к ней.
«Странная комната…».
Это была первая мысль Ростика, когда за ребятами захлопнулась дверь. В этой комнате все было не так, и Ростик сразу догадался, в чем дело. Картины на стенах были порезаны; концы в местах разрывов свернулись сувоями. На полу валялся стул — у него была отломана одна ножка. Рядом были разбросаны газеты. Ростик видел, что наименования газет написаны старинным шрифтом, но прочесть не мог — газеты были разорваны. Порваны были и ярко-красные бархатные портьеры на окнах — черных окнах, сквозь которые не проникал свет. Да и откуда ему здесь взяться? Под окнами лежали осколки разбитой вазы. В этой комнате не было ни единой не испорченной вещи. И Ростик вдруг почувствовал, как внутренности завязались в узел, а по спине пробежал холодок. Он очень отчетливо понял, словно кто-то прошептал ему об этом на ухо, что это она — тайная комната принца Города Проклятых.
— Это тайная комната, — произнес он вслух.
Санька посмотрел на него с беспокойством.
— Уверен?
— Уверен, — подтвердил Ростик.
— Н-да уж… — протянул озадаченно Санька. — Мусорная свалка по этому хламу плачет.
Ростик согласно закивал, оглядываясь вокруг и всматриваясь в противоположную сторону комнаты. На ближайших стенах в канделябрах горели свечи, но их свет не достигал другого конца комнаты, и противоположная стена тонула в черном сумраке.
— Ну что, — снова подал голос Санька, — если это и есть тайная комната, то где-то здесь должна быть…