– Чего ты раскричался? – вступилась за голодного пса Фатти, – Тебе костей жалко?
Ведро, полное куриной кожицы, косточек, обкусанных кусочков хлеба с соусом и даже картошки фри поблёскивало серебристым боком.
– Всё равно же выбрасывать несёшь, так угости голодного пса, сам-то ужинал поди, вон какое пузо у тебя.
Лучше бы Фатти не упоминала про О-подобную фигуру официанта, тот покраснел от злости и захлопнул дверь прямо перед носом непрошеных гостей, забрав ведро объедков с собой.
Подушечка такого хамства не стерпела.
– А ну стой, – крикнула она и, ворвавшись в кухню, схватила метлу, стоявшую у двери, – Я тебе сейчас покажу, дверью он хлопает! А ну иди сюда!
Маленькие глазки официанта раскрылись и стали как блюдца, он схватил сковородку, но решимость Фатти была сильнее, чувствовалось, что она борется за справедливость.
– Сидишь тут в тёплом месте, всегда сытый, – отчитывала официанта Фатти, – Пёс голодный, холодный, видишь же сам! А ещё дверьми хлопаешь, я тебе сейчас задам!
Фатти разошлась не на шутку и гоняла официанта по заднему двору кафе, тот почувствовав, что бежать уже больше нет никаких сил, решил сдаться.
– Всё, – поднял руки он, – Согласен, не прав.
– Вот так бы сразу, – сказала подушечка и бросила в сторону метлу, -Пошли, Мусса, поищем в другом месте.
Официант смотрел, как друзья уходили. Он видел худую, брошенную собаку и её странную спутницу, видел, что пёс ловит в воздухе аромат курочки, видел, что тот действительно сильно голоден.
Фатти и Мусса постояли за углом, перевели дух, и хотели двинуться дальше, но внезапно их окликнул уже знакомый голос официанта.
– Дружок, дружок, фиу-фиу, иди ко мне, ко мне.
Мусса с недоверием высунулся из-за угла, дверь чёрного входа снова была открыта, а на ступеньках стоял официант, но уже не с ведром, а с бумажной тарелкой, полной угощения. Фатти не хотела принимать подачки, но когда ещё представится такая возможность?
– Прости, что накричал, – повинился официант и подал руку подушечке, – Я Луи.
– Я Фатти, а это Мусса, – ответила Фатти, кивнув на пса.
Пока Мусса благодарно жевал свой ужин, подушечка, немного помявшись с уголка на уголок, сказала:
– Луи, прости, что я тебе это…ну про живот сказала, я ж не думала, что ты обидишься.
– Я подумал и понял, что ты мне не на живот намекала, а на то, что я сытый. Просто я никак не могу похудеть, поэтому очень на тебя рассердился.
– Я тоже не могу, – похлопала себя по животу подушечка, – Так что я тебя понимаю.
Луи засмеялся.
Счастливый Мусса ел, благодаря судьбу за доброту. У него немного кружилась голова, чуть-чуть тряслись лапы и, казалось, впервые в жизни ему было так вкусно и спокойно.
Фатти и Мусса тепло распрощались с Луи и только зашли за угол, чтобы выйти на большую улицу с магазинами, кафе, фонарями и лавочками, как Фатти услышала музыку и подняла голову:
– На крыше вечеринка в самом разгаре, давай заглянем?
Пёс вопросительно посмотрел на подушечку, как же он полезет на верхний этаж?
– Со мной не пропадёшь, – успокоила она друга.
Фатти отвязала одну занавеску и привязала Муссу к своей спине, по пожарной лестнице они поднялись на крышу.
– Вот это да! – ахнула Фатти.
Весёлая музыка, свечи, шарики, фонарики, столы с пирожными и закусками, трехъярусный торт и куча народу! Кто танцует, кто ест, кто фотографируется.
В углу стояла сцена, на которую как раз поднимались музыканты.
– Раз, два, три, поехали, – скомандовал в микрофон солист, группа заиграла «Хэппи» и понеслось!
– Это же моя любимая песня! – воскликнула Фатти, хлопая в ладоши.
Разомлевший от шикарного ужина, Мусса вилял хвостом и мотал головой в такт музыке.
– Дайте трубу! – не выдержала Фатти и схватила инструмент, – Меня здесь не хватало!
Фатти влилась в группу, как оливковое масло в салат. Публика встретила её доброжелательными возгласами. После первого куплета труба полетела за кулисы, а Фатти стала задорно отплясывать, да так, что толпа взорвалась аплодисментами! Равнодушных не осталось: гости хлопали, прыгали, визжали и дружно пели «Хэппи».
Фатти и Мусса не стали задерживаться на вечеринке. Пёс засыпал на ходу. Друзья перебрались на крышу соседнего дома, благо, на этой улице дома стояли вплотную, плавно перетекая из одного в другой. Решено было ночевать на крыше.
Мусса улёгся в углу и сразу уснул, подушечка прилегла рядом, она не хотела закрывать глаза, ясное небо висело над городом, звёзды спокойно мерцали, даря какое-то особенно чувство душе Фатти. Но сон сморил и её.