Невольно вспоминая табличку, висевшую над стеллажами с алкоголем за стойкой. «Оставь надежду всяк сюда входящий». Негласный девиз «Фатума». Девиз, который мне не следовало нарушать. Но…
Сколько времени прошло – я не знаю. Может час, может два. А может я провела в прострации всего лишь жалкие пять минут. Не знаю. Просто в какой-то момент я резко вскинула голову, вытерев щёки тыльной стороной ладони. Усилием воли запрещая себе думать обо всем случившемся.
Медленно поднявшись, я прижала концы простыни к груди, машинально шагая на кухню. Там меня ждала нетронутая пачка сигарет, отвратительный горький кофе и обезболивающее, спрятанное в недрах морозильной камеры. И надежда хоть ненадолго, но забыть обо всем. О горящей огнём руке, о ломоте во всём теле. В конце концов, о том, что грудь так и не начала ныть, как бывало после сильной эмоциональной встряски. Словно напоминая о том, чего у меня нет, и никогда не будет.
О моём грёбаном солумейте.
Хмыкнув, я вытащила пару ампул из старых, неприкосновенных запасов и вколола сразу двойную дозу. Тут же, на живую замотав пострадавшее место эластичным бинтом. Втайне надеясь, что той капли демонической крови во мне хватит, дабы залечить такую травму. И выбив сигарету из пачки, бездумно щёлкнула пальцами, выбивая искры на кончиках пальцев и прикуривая от них.
Ментол и корица. Невыносимое сочетание, обжигающее лёгкие и прочищающие мозги на раз. Недостаточно, чтобы скрыть рвущую на части боль и ощущение брошенности. Но вполне хватит, дабы взяв себя в руки, я потянулась к кофеварке, намереваясь сделать себе кофе. Безразлично скользнув взглядом по собственному откровенно помятому виду, отразившемуся в зеркальной поверхности холодильника и мимоходом отмечая странную гармонию тёмно-фиолетового и золотисто-карего цвета глаз.
Постойте-ка. Что?!…
Резко дёрнувшись в сторону, я рассыпала молотый кофе по полу, сбивая стоящий на краю стола стеклянный чайник от кофеварки. С громким звоном разлетевшийся на сотни, тысячи мелких осколков. Но я только медленно обвела взглядом остро блестевшие куски стекла и шагнула вперёд, протягивая руку. Скользя дрожащими пальцами по холодному металлу, невесомо обводя ими собственное отражение. Смотревшее на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.
Разноцветными глазами человека, что встретил свою вторую половинку души. Своего человека или нелюдя.
- Да какая, блять, разница… - слабо выдохнула, опираясь ладонью на холодильник и кусая губы.
Какая разница? Кого это волнует, если твой соулмейт исчез в неизвестном направлении? Обрекая тебя на жалкое существование? На отголоски его эмоций и переживаний, от которых мне не помогут ни зелья, ни попытки оградиться от него щитами. На чёртово безликое, тягостное одиночество и отсутствие хоть каких-то отношений. Потому что никто и ничто не сможет составить ему конкуренцию.
Потому что никто и ничто не сможет заменить мне… Его.
- Фатум… - я горько рассмеялась, мотая головой и глотая слёзы. – Злой, мать его рок. Я устроилась в самый печально знаменитый бар города, даже не пытаясь искать свою пару. Я нашла её в переулке за ним. Чтобы, блять, узнать, что ему это нахер не сдалось. Вот уж действительно… Фатум. Чёртов, невозможный фатум…
Где-то там всё ещё разрывался мой телефон. Видимо, начальство заинтересовало моё внезапное и такое возмутительно наглое отсутствие. Но мне было плевать. И смеясь и плача, я повторяла на все лады одно единственное слово.
Фатум. Судьба. Злой рок…
- Дамы и господа… Леди и джентльмены… - хриплый, прокуренный голос конферансье дивно сочетался со звуками старого доброго блюза, наполняющего зал. – Мы рады приветствовать вас с нашем баре… В этот знаменательный час мы собрались… Чтобы раз и навсегда попрощаться со скукой и сукой-тоской! Дамы и господа, леди и джентльмены… Встречайте нашу милую Дотти… - голос понизился до заманчивого, зловещего шёпота. – И да разверзнется Ад, дамы и господа…
Блюз умолк, свет софитов сосредоточился на маленькой, круглой сцене. Дороти Стреч в своей хищной грации, в своей острой, неправильной красоте прошлась кончиками пальцев по микрофону. Нежно и собственнически, властно обхватив стойку, наклоняясь вперёд и кидая на зрителей пронзительный, звериный взгляд. Чтобы спустя мгновение сорваться на заводную, быструю, ритмичную песню. Призывая целовать, целовать, целовать…
Целовать до самой, мать его, Смерти.
Я медленно затянулась, пуская сизый дым в потолок. Терявшийся где-то в мрачной глубине, скрывающей искусную лепнину вокруг монструозных люстр. Прислонившись к стойке с алкоголем, я курила, скрестив руки на груди и скользя безразличным взглядом по беснующейся толпе. Бьющейся в экстазе, прожигающей жизнь. Не способной остановиться, сорившей деньгами налево и направо. И кричащей в экстазе, вившейся вокруг всё той же маленький, скромной сцены.