— Давай, — Бес посмотрел в глаза полковнику. — Постой. Ты знаешь. Ты молодец. Не думал, что менты могут быть такими.
Леонид Васильевич дернул щекой.
— Сам не думал, — усмехнулся он в ответ. — Давай, давай вперед, — повернулся к девушке. — Разговаривай с ним. Поняла. Пить давай. Сладкого чего дай, если есть.
— Хорошо, — кивнула девушка. — Вы возвращайтесь.
— Вернемся. Шокер на всякий случай держи под рукой.
Девушка вцепилась обоими руками в черный продолговатый предмет.
— Держитесь и не паникуйте.
Анна уже не рыдала, но тело ее все еще подрагивало от истерики. Миха лишь приподнял руку в прощальном жесте.
— Давайте.
— Все в путь.
50. Моня
Моня бежал. Спотыкался, падал, полз на карачках, вставал и бежал дальше. Руки и колени были разодраны в кровь. Он не оглядывался. Да и зачем? Фонарик он не включал. Оглянись он, то что бы он увидел? Тоже что и перед собой. Темноту, непроглядную и родную. Она спрячет его. Укроет от взглядов преследователей. Ну и что, что сам он ничего не видел? Он слышал реку справа от себя. Он чувствовал цепь, золотой змейкой ползущую по стене. Его ориентир. Его возможность добраться до золота. А маленький кусочек света во рту — это его спасение от безумства. Это он часть этого кусочка золота.
Рюкзак мешался, бил по спине, тащил то вправо, то влево. Моня порывался скинуть его, но две статуэтки внутри. Выкинуть их? Нет. Но выбрось рюкзак, и руки будут заняты статуэтками. А руки парню еще были нужны.
Он задыхался от своего темпа, смеялся, тихо, чтобы никто не услышал. Слюни срывались с полураскрытых губ, бахромой размазываясь по щекам и бороде.
Он сделал это. Он вырвался, ушел. Осталось дойти. Он переступил порог, о который однажды только споткнулся. Жаль, что мент, сука, ушел. Но и ладно. Неважно уже.
Миха? Не названный пахан и кореш? Да нехер быть тряпкой и фуфлом. Такие кореша в прокурорах ходят. Сука, предал его. Променял на мента. Вел его, как собачку на поводу. Тварь. По заслугам и правильно. И остальные не рыпнутся. А там все его. Дойти только. А этих всех Бесов, Демонов и дьяволов, проститутку эту, подругу. Всех на хер. Всех в расход. Пусть только появятся.
Моня не отдыхал. Пороги уже остались позади. Ровный участок расстилался под ногами. Теперь по нему. По цепи слева. Вот она пульсирует сверху. И по ней в расщелину.
Под ногу попался очередной камень. Парень взмахнул руками, пытаясь поймать равновесие, но не удержался и больно ударился щекой о еще один камень. Вскочил. Рукой проверил, не болтается ли разодранная щека. Нет, все было на месте. Сочится липкое, ну и пусть.
Пульсирующая змейка повернула. Моня остановился. Но не потому, что устал. Нет. Для того чтобы не свалиться в воду, вытекающую из туннеля. Парень добрел до стены, на ощупь приблизился к повороту и дальше медленно потопал по струящейся из туннеля воде.
Цепь оборвалась. Осталась позади. Не беда. Был зуб — кусочек солнца. Он поможет продержаться. Язык во рту гопника бережно потрогал драгоценный металл.
Пока плелся вдоль стены, дыхание выровнялось. А боль и усталость наряду с отсутствием сна и пищи — это ерунда. Главное добраться.
Послышались всплески. Это источник. Уже скоро. Поднажать. И Моня поднажал. Опять, спотыкаясь, он несся по туннелю. Пока гулкое эхо его шагов резко не оборвалось. Парень замер. Берег? Но он не чувствовал лодки, как тогда. Они же ведь оставляли ее здесь. Или они ее спрятали. Да куда они могли ее деть?
Парень начал паниковать. Водил, ничего не видящими глазами из стороны в сторону. Крутился на месте, по кругу, вокруг себя. Ничего. Запутался, потерялся. То ли место? Куда пришел?
Фонарь. Надо зажечь. Мелькнула мысль. Руки начали сбрасывать рюкзак, в недрах которого должен был быть источник света. Пальцы нащупали застежки, отомкнули, нырнули внутрь. Фонаря они не нашли, но слегка прохладный металл обжег их, заставляя в судорогах сжаться на себе. Статуэтки вспыхнули золотым огнем и Моня прозрел. Он увидел пульсацию золотого кола, взбитого в берег, от которого тянулась в воду золотая цепь. Но где лодка?
Моня подошел к колу. Лодки не было на этом берегу. Золотая змея заструилась по поверхности воды. И там вдалеке заканчивалась золотым корытом.
Но как? Кто перегнал? Неважно. Надо думать, как перебраться.
А что думать-то. Вплавь. Но с рюкзаком на плечах — нереально. Значит к черту рюкзак. Статуэтки в руки, а сам в воду и вперед, вдоль золотой цепи.
Вода нежно приняла измученное тело, сняла с него тяжесть, но не могла выдернуть ее из окровавленных рук. Плыть с грузом в руках было непросто, тяжело и медленно. Хорошо хоть можно было ухватиться за золотую змейку, убегающую вперед.