Раздался всплеск. Тихий и близкий. В полной тишине этот всплеск взорвался в голове парня звуковой гранатой. Рука было дернулась зажечь свет, но сдержав себя, парень решил мгновенье повременить. Прошла пара секунд, еще. Тишина. И вдруг совсем близко зашуршали камни. Ждать и гадать времени не было. Бес включил фонарик, сжимая другой рукой нож. И обомлел.
На берегу, в паре метров от него стояла мама. Его родная мама. В домашнем махровом халате с выцветшими цветами. Короткие седые волосы были аккуратно убраны назад. Руки, слегка соприкасаясь пальцами, теребили пуговицу халата. Взгляд был уставший, но искрений и чистый.
Когда свет коснулся ее, она будто ослепленная подалась назад и на мгновенье отвернулась. Бес потряс головой. Мама осталась на месте. Отведя свет в сторону, чтобы не слепить ее, парень всматривался в полутемный силуэт.
— Мама? — чуть приподнявшись от стены, со страхом и недоверием спросил парень.
Она стояла перед ним такая же, как и всегда, как дома, в его еще беззаботном детстве.
— Коленька. Сынок, — улыбнувшись, ответила женщина.
— Как откуда ты здесь? — парень уже стоял на ногах. — Ты же не можешь здесь быть.
В голове у парня образовалось что-то тяжелое. Слезы набухли на глазах, какая-то горечь прожгла сердце. Он так захотел домой в детство, так захотел обнять маму, но ее не могло тут быть. Это мираж. Бес еще раз потрусил головой.
— А ты откуда здесь? — вопросом на вопрос ответила мама.
— Я сам сюда пришел, — задумавшись, ответил парень. Горечь по утраченному спокойствию начала свивать в его душе колючее гнездо. Он сделал шаг вперед.
— Вот и я пришла к тебе, — ласково проговорила мама. — Ты устал. Ты долго шел и многое вынес. Друг твой уснул, и ты тоже можешь отдохнуть, а я провожу тебя.
Уснул. Бес взглянул на свои руки, фонарь ярким лучом рассек пространство вокруг. Парень посмотрел на спящего полковника. Тот еле слышно дышал.
— Я тоже сплю? — недоверчиво предположил парень. Ну да, ведь это же логично, что мамы не может тут быть, значит это сон.
Фонарь качнулся в руке парня, и свет вновь уперся в маму, та опять отшатнулась. Спохватившись, что снова ослепил ее, парень отвел свет в сторону.
— Коленька, — женщина протянула руку к парню. — Пойдем со мной.
Бес сделал еще шаг вперед. Хотел было спросить, куда они пойдут, но тут за плечом мамы, он увидел их старый деревенский домик, появившийся прямо из темноты на небольшом островке. Их домик со светлым окошком. Там обязательно его ждет бабушка. Готовит его любимые оладья. А к ним малиновое варенье и слегка сладкий компот.
Дома уже давно не было, его снесли, очищая территорию под городские застройки. Бабушки не было тоже. Но если они есть здесь, то значит это точно сон. Сон.
Парень уверено сделал шаг вперед. Рука коснулась маминой ладони, и слезы сковавшие лицо до этого, выплеснулись наружу.
— Не плачь. Не надо. Все будет хорошо.
Мама привлекла сына к себе, обняла его. Выдернула из его руки фонарик и отбросила недалеко в воду. Тот с тихим всплеском ушел под воду, еле-еле освещая темное дно. Парень уткнулся лицом в мамино плечо. Вдохнул ее запах, навечно родной, запомнившейся ему с юных лет.
— Мамочка, прости меня, пожалуйста, — он хотел сказать что-то далекое, из детства, что обычно говорят нашкодившие дети. Что он больше так не будет. А что не будет? Да то, что вся жизнь его не такая, как должна была быть, как хотела мама, да, как и он сам себе представлял, лежа в своей детской кроватке. Слезы задушили его, не позволив сказать ни слова. — Мамочка, прости.
— Я знаю, — тихо ответила женщина. — Пойдем.
Она потянула его к краю берега. Вода коснулась ног. Всплеснулась небольшими волнами. Мама отчего-то вошла в воду беззвучно. Та вроде бы даже как расступилась перед ней, образуя воздушный кокон.
Домик на острове манил теплым огоньком в окне. А вон и бабушкин силуэт у старой печки.
Вода, поднимаясь выше, обволокла ноги парня. Поднялась к животу. Фонарь в воде погас. Но Бесу это не мешало. Он видел маму, видел островок с домиком. Он знал, куда надо идти.
Мама шла впереди, держа парня за руку, вела его сквозь темноту, сквозь одиночество и грязь этого мира к спокойствию и свету.
Бес все ревел. Всматриваясь в окно приближающегося домика, он все больше погружался в воспоминания детства. Его ушибы, ссадины. Как мама умудрялась сделать так, что от простого дуновения или поцелуя боль уходила. Вот и сейчас, все тело, уставшее и измученное, воспринимало ее прикосновение как панацею, как единственное и необходимое лекарство способное залечить раны и ссадины и остудить горящую чадным пламенем душу.