Девушка смотрит сквозь него тусклыми стекляшками глаз, ее лицо напоминает алебастровую маску.
— Мария, с вами все нормально?
— Вы кто? — спрашивает она без выражения, поправляет пушистый белый шарф, завязанный поверх пуховика, дергает помпоны на шапке.
Голос Машин, и в то же время чужой, безразличный. Что они с ней сделали? Посадили на транквилизаторы?
— Пропустите меня, пожалуйста, — прошелестела она и повела плечом, в углу рта надулся и лопнул пузырек слюны.
Оператор не уступает дорогу, называет имя Ника, но Маша принимается рыдать, как трехлетний малыш — громко, отчаянно, трет кулачками глаза и кривит разинутый рот.
— Отпустите, отпустите, отпусти-и-ите!
Розовые щеки блестят от слез, нос покраснел.
Маша стягивает шапку. Голова забинтована. Маша кричит:
— Он меня обижает, не пускает, не пускает! Дайте выйти, я к папе!
Конец съемки.
Поздно. Ник с силой сдавил виски. И в это пытались превратить его? Такую счастливую жизнь обещал Нику Реут в обмен на послушание?
Ник больше не пойдет в «Фатум». Ник обнародует документы, предаст дело огласке. И пусть только попробуют кого-то убить или свести с ума. Он уже переступил черту, и теперь единственный способ выжить и восстановить справедливость — бить первым, кричать на каждом углу. Почему-то Ник был уверен: пока он на виду — не тронут. Не посмеют.
Он отослал Стаса и набросился на работу с азартом обреченного.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ
Глава 1
КОНФЕРЕНЦИЯ
Гости начали прибывать еще с вечера, поэтому Тимур Аркадьевич ночевал в загородном гостиничном комплексе, где планировалась конференция. В лесу недалеко от МКАД под надежной охраной забора, видеокамер, людей с оружием скрывались коттеджи, бар и казино, отдельный «банкетный зал» — пафос, «русский стиль», все для дорогих иностранцев.
Аренда обошлась недешево, но финансовые вопросы не волновали Реута. А волновал его Главный, прибывший в комплекс в пять утра.
У каждого свои причуды, Главный обожает доставлять неприятности подчиненным. Он приехал с размахом: два джипа охраны, полиция, «мерседес», набитый мордоворотами, меж которых затерялся тщедушный старик.
Самое влиятельное существо в России. Одно из самых влиятельных в мире.
Тимур Аркадьевич представил стеклянные глаза и пергаментные лица гостей и поежился. Ядерной боеголовкой бы всех разом накрыть.
Ненависть его была сильна как никогда. Тимур Аркадьевич, неподвижный под плетью ледяного ветра, под прицелом фонарей, стоял у главного входа. Охрана мялась поодаль.
Кортеж затормозил с визгом, высыпали на расчищенный асфальт мордовороты. Один из них распахнул заднюю дверцу бронированного «мерса» и подал Главному руку. Старик выбрался.
Тимуру Аркадьевичу тут же стало худо: он встретился с Президентом взглядом.
…дивный новый мир, интеграция, ассимиляция. Праздник. Победа…
Противный привкус у видений Главного: затхлый, как у несвежей воды из пруда.
— Приветствую. — Реут пошел рядом с Главным. — Все готово, все под контролем. После завтрака начнем. Гости останутся довольны.
— Знаешь, что бы я предпочел, Тимур? — проскрипел старик. — Собрать только своих в моем доме, в части, за забором. Председатель не может уже выезжать.
— Как его здоровье?
Главный шагал — прямой, будто палку проглотил.
— Какое там здоровье… Нет у него ни сил, ни здоровья уже. Оставил на врачей, а сердце, — сухой, едкий смешок, — не на месте. Все-таки мы очень долго были бок о бок. Вместе. Мы «Фатум» создали, а теперь он уходит. Освобождает место для молодежи. Трудно мне с вами, юнцами.
Тимур Аркадьевич насмешку проглотил и намек понял.
— Пассионарий твой будет?
— Он еще болен. Его не будет. Он под контролем. Терапия позволила снизить КП и стабилизировать состояние.
— Не ошибись, — предупредил Главный. — Тебе сейчас нельзя ошибаться, Тимур. Скоро, очень скоро ты займешь место Председателя.
— Именно поэтому мне нужен преемник. Каверин напоминает меня в молодости.
Тимур Аркадьевич подал руку Главному, помог вскарабкаться по ступенькам к двери коттеджа для особо важных персон. В гости Главный его не пригласил, да Реут и не рвался. Ему еще предстояло работать — и до завтрака, и после. И так до вечера среды под аккомпанемент Лениных звонков. Отказался взять жену на мероприятие — огреб скандал и вагон подозрений. Теперь она жить не даст.