Неужели «Фатум» с его статистическим анализом и PR-акциями — всего лишь прикрытие? Или это безумная организация типа «Аум синрикё», о которой Ник недавно читал?[1] Они отлично финансировались в России и считали, что массовые убийства улучшают карму и жертв, и палачей. Этому высказыванию лидера «Аум синрикё» власти не придавали значения. До девяносто пятого года.
Догадки распирали Ника, хотелось поделиться, он же еще не обязался хранить тайны организации. Слова вертелись на языке, но Ник сдерживался, он понимал, что просто хочет переложить часть груза на чужие плечи: я несу бремя, и ты тащи. Что бывает с тем, кто много болтает, Ник догадывался. Следовало поговорить с Пашкой наедине. И с ребятами тоже нужно побеседовать. Голова пухнет, нужно действовать, и быстро.
Итак…
Рука потянулась к мобильнику. Ясно, что рыба гниет с головы, но пока нет силы, способной противостоять «Фатуму».
— Привет, Паша. Ты дома, не занят?
— Что опять? — Легкий вздох.
— Сейчас я тебе скину… уже скидываю интересный видеоролик. Там организатор теракта, я был в метро и все видел. Глянь в скайпе.
— Ну-у-у… Есть. Подожди-ка, ты там был?!
— Да, да, был. Смотри ролик, пока он есть. Смотришь? Так вот, оратор и есть террорист. В метро — камеры, они его сняли. Ты понял, о чем я? Можно что-нибудь сделать?
— Не тараторь. Хм-м-м. Любопытно. Этим другое подразделение занимается, я им передам. У тебя талант влипать в…
— Извини, Паш, много дел. Чертовски много дел! Будет инфа — маякни.
На очереди — «Щит». Видимо, не только у Ника накопилось негодование, теперь оно нашло выход. Пока это маленький ручеек, но разве не с прохладного ключа начинаются реки?
Никита заглянул в блог: пошли ответы и перепосты, правда устремилась в массы. Отписываться некогда. Надо структурировать «Щит» по подобию коммунистической партии: ячейки, над ними — руководители, затем — региональные руководители и управление. Ячейки не связаны, люди не знают друг друга, их координирует лидер. Вопрос: как это сделать за оставшиеся до полуночи часы?
Зайти на сайт «Щита». Ну и нафлудили на форуме! Отследить более или менее структурированные организации. Здесь их несколько: антифашисты, группа студентов МГУ, группа из Бауманки и первого меда. О! Питер нарисовался, это уже сложнее, с ними — позже. Еще ребята из спортклуба… из трех спортклубов. Теперь надо выделить лидеров — это будет костяк, управление, потом сделать веерную рассылку сочувствующим, где указать адрес сайта и группы соцсетей. И ежедневно пропадать в Интернете до двух-трех ночи, общаться с сочувствующими, чтобы на днях, чем раньше, тем лучше, организовать первое, пока неофициальное, заседание.
Ник покосился на часы: начало двенадцатого. Одному и до утра не справиться.
Постучала мама и, не дожидаясь ответа, вошла с телефоном:
— Никита, это снова тебя. Сумасшествие какое-то! Во что ты влез?
— Все нормально, мам. — Ник взял трубку. — Алло.
— Никита Викторович? Это Стас Кониченко…
— О, привет, Стас! Сможешь срочно приехать? Мне нужна помощь… Да? Тогда записывай адрес… — Договорив, Ник тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Пока не ясно, получится ли его дерзкая задумка, а если да, то что выйдет в итоге.
Понятно одно: нужно устроиться в «Фатум», чтобы знать, как работает враг и что собой представляет.
Глава 4
ШПИОН
На этот раз Ником занялись настоящие кадровики. Тимура Аркадьевича он даже не видел, тихая и грустная Мария отвела новичка на шестой этаж и оставила в пустой — лишь стол и несколько стульев — комнате без окон. Так в кино обычно изображают допросные.
Через несколько минут, извинившись за опоздание, вошли двое в костюмах. Настолько серо-безликие, что сразу стало понятно: раньше работали в полиции или ФСБ. У одного из них были светлые, коротко стриженные усы, даже скорее щетина. Костюмы представились — выяснилось, что это безопасник с кадровиком. Нику выдали анкету для приема на работу, подробную, с требованием рассказать все про родных до седьмого колена, и вежливо попросили документы. Ник отдал паспорт, диплом, военник, свидетельства ИНН и пенсионного страхования. Костюмы занялись своими обязанностями, он начал заполнять графы.
Рука устала, но Ник справился. С ним почти не разговаривали, и он не задавал вопросов. Безопасник, улыбаясь в усы, предложил ознакомиться с договором и инструкцией. Ник глянул. Присмотрелся. Вскинул брови.
— Допуск по второй форме, — объяснил безопасник; заметив удивление Ника, добавил: — К государственной тайне.
— И что? — поразился Ник.
Он ожидал соглашения «о конфиденциальности» или «о коммерческой тайне», но никак не этого.
— Прочитайте внимательно. Если нет возражений — подписывайте согласие на проверку, заполняйте вторую анкету и подписывайте договор. Не согласны — на том и расстанемся.
— А чем мне это… грозит?
— В инструкции все указано.
Ник зашелестел страницами. Он уже всё решил, содержание инструкции не повлияло бы на его готовность работать в «Фатуме». Допуск к государственной тайне — значит, контора связана с властями, как он и думал. Отказаться, уйти — и позволить «Фатуму» с государством дальше творить беспредел, позволить мрази этой фашистской выползти из подполья? Ради чего? Такая подлость — из-за запрета на выезд за рубеж, из-за уголовной ответственности в случае разглашения?
И дальше люди будут гибнуть, террористы — по приказу взрывать вагоны поездов, а Ник — сидеть дома перед телевизором, предав всех: студентов, верящих в него, пострадавших, не знающих о нем. И самого себя.
Он всё подписал, заполнил вторую анкету, вручил ее безопаснику.
Усатый кивнул:
— Очень хорошо. Не все так страшно, как кажется! Родина велика, мест для отдыха много, дорога оплачивается. Надбавка к окладу — тридцать процентов. Опять же Родина не забудет своего героя.
Кадровик, покивав своему усатому коллеге, молча собрал документы, велел Нику следовать за ним и повел фотографироваться на пропуск.
Погрязнув в бюрократических ритуалах, Ник пропустил обед. Когда он прибыл в приемную Тимура Аркадьевича, за окном уже смеркалось.
Мария глянула на него покрасневшими глазами:
— Тимур Аркадьевич в местной командировке. Вы обедали, Никита?
— Нет, не успел.
— Давайте чаю попьем, — предложила она неожиданно неофициально.
Мария — референт члена правления, не последний человек в «Фатуме». О происходящем в конторе секретари и помощники зачастую осведомлены лучше всех. Ник улыбнулся по обыкновению криво и принял предложение.
Они спустились на третий этаж, длинным извилистым коридором пришли в буфет — уголок, отгороженный от гулкого простора столовой, уютный, с искусственными цветами на круглых столиках. Подавали здесь напитки и выпечку. Маша взяла себе чай с лимоном и сахаром, Ник набрал пирожков и попросил морс. Он успел отметить, что столовая велика, рассчитана не на одну сотню обедающих, а окна выходят на улицу Вавилова и на внутренний двор.
Маша отхлебнула чай.
— Вы сегодня грустная, — зашел издалека Ник. Нужно с ней подружиться. Он обязан с ней подружиться.
— Да… — вздохнула Маша и смутилась. — Извините. Не хотела об этом… Да, грустная… — Она опустила голову ниже и заговорила, будто обращаясь к чашке: — Вы же подписали документы, да? Значит, стали одним из нас. И скоро у вас ничего не останется, Ник, кроме «Фатума». Вы начнете задерживаться на работе, потому что дома никто не ждет. Вы будете откровенны только с сотрудниками — и то с оглядкой на их допуск. У вас по какой форме?
— По второй, — прошептал обалдевший Ник.
— А у меня по первой! — Она вскинула голову — щеки блестели от слез. — И даже личная жизнь… к черту! Не будет ее у вас, вне «Фатума» у вас ничего теперь не будет! Очень скоро не останется!
1