— Там еще внутри кто-то. Есть, наверное. Тут пожарники. Я выскочить успел еле-еле. Так горит!
— Я буду скоро. Оставайся там. Что-нибудь привезти? Одежду, лекарства?
— Не знаю, — растерялся Конь, — не…
Ник нажал на «отбой» и, схватив документы и деньги, выскочил из дома. Вчерашние хулиганы стали мелкими и незначительными, угрозы — пустым звуком. Нику казалось, у него выросли крылья, он вырвался на свободу.
Светило матово-белое солнце декабря. Морозило, в воздухе посверкивали ледяные кристаллы, словно что-то концентрировалось и овеществлялось прямо здесь и сейчас. Людские помыслы и чаяния. Мечты и стремления.
На Кутузовском он сразу же поймал такси — стоило руку поднять, остановился потрепанный, но вполне симпатичный «шевроле». Ник назвал адрес, и водитель вдавил педаль газа с рвением гонщика F1. Он несся, нарушая правила, подрезая и обгоняя с правой стороны, не обращая внимания на сигналы. Нику некогда было думать, почему это происходит. Крылья несли его вперед быстрее автомобиля. Он обгонял сам себя.
Водила косился с благоговением, приоткрыв рот. Очередной рискованный объезд — и Ника пронзило острое ощущение дежавю. Авария у Дорогомиловской заставы: три легковушки, уже подъехали полиция и «скорая», врачи вытаскивают из покореженного «мерса» пассажира. Водитель притормозил — поток автомобилей пошел плотнее, — и Ник успел увидеть, как в «скорую» сзади на полной скорости влетела «Газель». Фургон медиков подался вперед, и немолодого врача впечатало в багажник «мерса». Ник непроизвольно вскрикнул.
— Беспредельщики, — прошептал водитель, — ни закона, ни стыда.
Коллеги кинулись к врачу, зажатому между капотом и багажником. Ник обернулся, провожая взглядом картину: вот выбирается из «Газели» виновник, поднимает трясущиеся руки, и фельдшер из бригады с размаха бьет его в лицо, подскочившие полицейские оттаскивают медика и начинают охаживать виновника дубинками.
Как там ребята? Ник набрал Коня и тотчас услышал отчет:
— Всё никак не потушат.
— Скоро буду. — Он повесил трубку и подумал: «Если повезет». Крылья его, перепончатые кожаные крылья нетопыря, расправились и заслонили солнце. Судьба встала за спиной Ника, взяла крестовину в руки и, смеясь, дернула марионетку. Ник напрягся, силясь вырваться, но тщетно.
Казалось, в тени его судьбы бытие поворачивается самой черной своей стороной. Казалось, любовь, дружба и вера остались позади, и Нику захотелось убивать. Руками рвать податливую плоть. Зубами драть вражьи глотки.
А враги были повсюду. Они не позволяли Нику освободиться от наваждения.
Водитель включил радио, и молодой диктор забубнил, проглатывая окончания:
— Трагедия в центре Москвы. В результате взрыва газа в жилом доме…
Ник прикрыл глаза, чтобы искрящийся воздух не летел навстречу. Что ж, он добровольно поехал в центр. Он знал, что творится вокруг него, знал, какие процессы запускает. И все-таки поехал в общежитие. Да нет, ерунда, конечно. Совпадение. Нечего казнить себя. Нужно абстрагироваться, успокоиться.
— Продолжаются беспорядки в районе метро «Щелковская», где вооруженная банда нацистов устроила погромы…
— Выключите, пожалуйста.
Нику необходимо было побыть в тишине. Еще хотя бы десять минут. Семь. Пять.
— Приехали.
Ник потянулся за кошельком, но водитель отказался от денег.
Общежитие пылало. Огонь вырывался из окон, поднимался в безмятежное небо черный дым, толпились перед оцеплением студенты, кто-то — одетый, а кто-то — кутаясь в одеяло. Девчонки и мальчишки, растерянные, перепуганные. Пожарные заливали здание из брандспойтов, раздвигали приставные лестницы под прицелом телекамер.
Сунув руки в карманы пальто и повыше подняв воротник, Ник поспешил на поиски Коня. Тот уже развил бурную деятельность — утешал перепуганных, обнимал дрожащую девочку за плечи, что-то втолковывал группе парней.
— Привет, — бросил Ник. — Ну как?
— Тушат, — очи Коня сверкали отраженным светом пожара, — там внутри, похоже, много людей осталось. Так полыхнуло — будто бензином облили.
«А то умреш!» — вспомнил Ник послание безграмотных уродов. Неужели?..
Телевизионщики проталкивались к нему. Ник узнал рыжеволосую девушку — Алиса, «Третий канал», городские новости. У него даже визитка дома сохранилась. Журналистка улыбалась Нику как доброму знакомому, решила, наверное, что в интервью он не откажет.
«А то умреш!»
И что делать? Ник нацепил маску благодушия.
— Никита Викторович, ответите на несколько вопросов?
Отказаться и выполнить требования неизвестных или дать интервью и принять вызов? Ник криво улыбнулся. Последнее время этот выбор встает перед ним постоянно: отвечать за смерть и несчастья или спрятаться и сделать вид, что ты ни при чем.
Он еще подумал, что прекрасно будет смотреться в кадре: опухшая щека, след от пореза, залепленный пластырем. Растрепанный угрюмый тип в дорогом пальто. И пожар.
— Естественно. Спрашивайте.
— С нами Никита Викторович Каверин, лидер известной молодежной организации «Щит». Никита Викторович, скажите, вы присутствуете здесь как частное лицо или в качестве представителя «Щита»?
— И так, и эдак. Я долгое время преподавал в университете, многие из пострадавших — мои студенты. Узнав о случившемся, я поспешил на помощь. Это мой долг как гражданина, старшего товарища и конечно же как одного из членов «Щита».
— Власти пока молчат о причинах возгорания. У вас есть версии?
— Мне хотелось бы, чтобы это было случайностью, последствием человеческой глупости или раздолбайства. Потому что иначе это поджог, убийство. Преднамеренное жестокое убийство. Я хочу обратиться к тем, кто нас слушает. Если вы сделали это — я найду на вас управу. Не надейтесь, вы не всесильны. Вы — не хозяева жизни. И вы не властны над нами, вы не властны над людьми.
Журналистка оторопела. Ник знал, к кому обращается, она — нет. Поэтому сейчас в рыжей голове прокручивались самые невероятные версии.
— У вас есть враги? — наконец сообразила Алиса. — Вашей организации желают зла? Вам угрожали?
— Конечно, у нас есть враги. Каждый наркодилер, взяточник, гопник — враг «Щита». Мы представляем для них угрозу, и они боятся. Они боятся людей с гордо поднятой головой. Они хотят пасти стадо и теряются, обнаружив в отаре овец волков. Но главный наш враг — совсем другой. Благообразная корпорация «Фатум» — главный враг нашей страны и всего мира.
Алиса моргнула. Ник поймал ее взгляд и удерживал, пока лицо журналистки не расслабилось, а потом продолжил:
— Взгляните вокруг. Что вы видите? Потребительский недорай. Паника на фондовых рынках, экономический кризис, груда резаной бумаги правит миром… Так? Нет, не так. На протяжении последних дней я передавал в Сеть копии секретных документов, полученных из конфиденциальных источников. Оригиналы я могу предъявить, но не сейчас. Наш президент, наш премьер — марионетки, которые дергает за ниточки «Фатум». Именно там, а не в правительстве, решают, вступать ли России в ВТО. Там организуют теракты и войны. Естественные процессы? Нет! «Фатум» стоит за всем этим. «Фатум» решает за нас. Мы — люди. Пора поднять голову от кормушки и посмотреть в лицо врагу. Здесь и сейчас я, Никита Каверин, руководитель «Щита», призываю людей: встаньте с колен, верните себе свою судьбу.
— И еще вопрос. Вы упомянули секретные документы, уже вызвавшие широкий общественный резонанс. Скажите, Никита Викторович, вы уверены в том, что за всеми, — последнее слово она выделила интонацией, — неприятностями в нашей стране стоит «Фатум»?
— Уверен. И скоро вы сами в этом убедитесь. Извините, Алиса, мне пора.
Конь уже топтался рядом; журналистка, сбросив оцепенение, кивнула, оттарабанила:
— С нами был Никита Викторович Каверин, лидер неформального объединения «Щит». Спасибо вам, Никита Викторович.