Я тоже повернулся на бок, прильнув к нему. Теперь, когда я убедился в своих чарах, в желании Анри, и знал, что он не тронет меня, даже если будет очень-очень желать, я не боялся и смело прижимался к нему, с наслаждением ощущая убедительное доказательство его неравнодушия ко мне. И он все равно лежал спокойно рядом, обнимал меня и улыбался. Удивительно, как легко он держал себя в руках. И я решил его чуточку подразнить, желая узнать, как далеко простирается его самообладание.
— Я нравлюсь тебе, Анри? — глянув на него из-под ресниц чуть застенчиво, шепнул я.
— А ты сомневаешься? — с улыбкой произнес он.
Я заметил, что у этого мужчины была дурацкая привычка всегда отвечать вопросом на вопрос. Это испортило мне весь эффект, и я недовольно шмыгнул носиком.
— Я думаю, что у тебя есть свои причины, чтобы ухлестывать за мной, только я их еще не разгадал, — заявил я.
— Да? — Он снова улыбнулся уголком губ, спустив расстегнутый ворот моей рубашки с плеча, и принялся рисовать на молочной коже узоры кончиком указательного пальца. — Например? — бархатисто мурлыкнул он.
— Этого я пока еще не знаю, — начиная учащенно дышать, пробормотал я, специально откидывая голову и напрашиваясь на его поцелуи. Когда он дотрагивался до меня, я почти сразу же начинал пылать ответной страстью. Мое тело так чутко реагировало на его прикосновения… — Дядя… м-м-м… сказал, что ты давно… положил на меня глаз.
— Но ты собираешься узнать? — Он вновь тихо рассмеялся, обдав мое обнаженное плечо своим теплым дыханием, и, наклонив голову, прижался губами к моей шее.
— Анри… — Я улыбнулся, жмурясь, как котенок.
Он улегся на подушку рядом со мной и, положив руку мне на талию, прижался щекой к моему плечу. Я повернул голову, чтобы видеть его.
— Никуда не уходи, пока я не проснусь, ладно? — попросил я.
— Конечно, маленький принц, — отозвался Анри. — Я останусь.
Я прижался к нему поближе и задремал, чувствуя себя в безопасности.
Если бы я только знал, что произойдет потом.
========== Глава VIII ==========
Франц
Когда я проснулся утром, Анри уже не было. Я ощутил жуткое разочарование, ведь он обещал остаться, пока я не проснусь. Я поднялся с постели, чтобы умыться, и только тогда заметил, что на моем правом запястье красуется такая прелесть… Красиво сплетенный браслет из тех самых атласных и шелковых разноцветных ленточек, которые наполняли шкатулку с бриллиантовой заколкой — первый подарок моего Анри. Я кинулся к шкатулке — так и есть, пуста. Подняв руку, я долго и внимательно разглядывал эту красоту, столь хитроумное и прелестное сплетение ленточек приводило меня в неописуемый восторг. Браслет был изящным и оригинальным. Чудесная вещичка… Прощальный подарок Анри? Я не знал, что он умеет делать такие вещи. Довольно вздохнув, я плюхнулся на постель и закрыл глаза, зарывшись лицом в подушку, которая еще хранила запах моего Анри.
После завтрака я отправился в сад, взяв клетку с соловьем, которого мне подарили братья де Мириель. Птичка мне очень нравилась, но я хотел выпустить ее. Гораздо приятнее слышать радостное пение соловья, выпущенного на свободу, чем его печальные, заунывные трели из клетки. Надеюсь, братья не обидятся на меня…
Первый день без Анри пролетел очень медленно и скучно, я весь издергался. А потом еще один, и еще… Неделя, установленная им, прошла, а графа все еще не было. Трижды я, будучи весьма обеспокоенным, ходил к дяде и спрашивал его, когда Анри вернется, и трижды Людовик давал мне маловразумительные ответы, говоря, что Анри, вероятно, занят и задержится.
За неделей прошла еще одна, а потом еще… Я упрашивал дядю отложить поездку в Версаль, дворяне были недовольны, но Людовик, потакая моим прихотям, соглашался. Так прошел месяц. Я потерял сон, аппетит, душевный покой и свое счастье. Я угасал на глазах, потеряв интерес ко всему. И все чаще пропадал где-то в глубине сада, прячась ото всех. От назойливых ухажеров, внимание которых мне раньше льстило и было необходимо, как воздух, от жеманных кокеток, от дяди, которого втайне я считал виноватым в том, что он отправил моего Анри в холодную, неприветливую Англию.
Постепенно душу мою стали отравлять мысли о том, что Анри, может быть, просто не хочет возвращаться? Неужели он предал меня и мою любовь? Я выплакал все слезы своей подушке, я не знал, что делать и как жить дальше.
Однажды ночью, когда я сидел на полу возле кровати в своей спальне, обняв коленки, и думал об этом, собираясь снова начать плакать, то вдруг услышал стук в окно. Такое легкое, ненавязчивое царапанье о стекло. Скрежет. Удивленный, я поднялся и осторожно раскрыл окна, которые раньше всегда были распахнуты.
— Ваше высочество! — услышал я чей-то тихий заговорщический шепот, и улыбка невольно осветила мое лицо.
— Силестин? — неуверенно позвал я.
— Да, это мы, ваше высочество, — отозвался все тот же шепот.
Я не мог видеть близнецов из-за буйных зарослей роз, которые разрослись под моим окном просто непреодолимой преградой. Но без шипов. Анри как-то объяснял, что это такой сорт голландской розы…
— Что вы здесь делаете так поздно? — удивленно прошептал я в ответ.
— Мы пришли навестить вас, — услышал я, затем раздался шорох, недовольное ворчанье, хруст… Кажется, они сломали мои розы! И голова Силестина в широкополой мушкетерской шляпе вдруг неожиданно выросла прямо передо мной. Он зацепился руками за высокий карниз, находившийся почти в двух метрах над землей, и, подтянувшись на руках, легко взобрался ко мне на подоконник. Я отшатнулся, а он спрыгнул на пол моей спальни, не дожидаясь разрешения. Вслед за ним появилась еще одна такая же голова, и Ален тоже запрыгнул на мой подоконник. Я смотрел на него широко распахнутыми глазами и пытался прийти в себя от изумления. Все происходило, как в каком-нибудь классическом романе старых времен.
— Вы что-о-о? — только и смог протянуть я, попятившись назад и упершись в кровать, упал на нее.
А эти двое негодников, отвесив мне одинаковые поклоны, синхронно сняли шляпы и заулыбались. Я не смог не ответить на их улыбку.
— А мы пришли навестить вас, ваше высочество. Вы так успешно ото всех прячетесь, что мы с братом сочли необходимым удостовериться в том, что вы в порядке.
Я вздохнул и провел рукой по лицу.
— Простите… Я не в расположении говорить с кем-либо, — пробормотал я устало. — Я…
Я закрыл лицо руками, понимая, что сейчас снова просто позорно заплачу. Силестин сел рядом со мной на кровать и без слов обнял меня за плечи, прижимая мою голову к своей груди. Ален сел прямо на пол, возле моих ног, и осторожно обнял мои колени. И я вдруг почувствовал себя так хорошо и уютно в их объятиях… Они дарили мне покой и умиротворение, хотя я и не ощущал себя с ними в такой же безопасности, как и в объятиях Анри.
И я не смог сдержаться, все же расплакался. Они провели со мной почти всю ночь, ни о чем не спрашивая, ничего не говоря, просто обнимая и безмолвно утешая. И я уснул в слезах, но спокойным сном. Когда я проснулся наутро, их уже не было, а окно было раскрыто. Но я знал, что они придут еще, в отличие от Анри. Они всегда были рядом, ненавязчиво и спокойно, безмолвно поддерживая меня… И мне стало чуточку легче от осознания того, что я не один. Я даже смог позавтракать и немного погулять по дворцу, пока еще было относительно безлюдно, но потом снова ушел в свою спальню. А следующей ночью они пришли снова… И приходили вновь и вновь, пока я не привык к ним до такой степени, что уже не мог без них обходиться. Между нами ничего не происходило, просто они обнимали меня всю ночь напролет, отвлекая от моей душевной печали легкими, непринужденными разговорами и шутками. Об Анри мы не заговорили ни разу. Прошло уже почти полтора месяца, и я уверился, что мой возлюбленный не вернется. Я все еще ходил к дяде и все еще спрашивал, где же он и что с ним случилось, но в ответ не получал ничего определенного. Анри и раньше пропадал, но не так надолго.