-- Гони! -- кричал он, взъерошенный. -- Назад гони!
...Во дворце был "большой выход", когда двери аванзалы с грохотом разлетелись настежь, арапы отпрянули, -- перед растерянной толпой снова возник он:
-- Потемкин... вернулся.
Праздничный. Ликующий. Яркий. Непобедимый!
Через лоб, пересекая его, пролегла черная тесьма, укрывающая безглазие. Голубым муаром стелилась через могучую грудь андреевская лента. Нестерпимый блеск исходил от алмазов на орденах его. В гордой позе стоял он в дверях, опираясь на трость. А рукоять ее, выточенная из оникса, изображала Екатерину -- в-точном портретном сходстве, но... в виде морской сирены, и в короне ее вспыхивали мелкие бриллианты.
-- Ты звала, матушка? -- вопросил он. -- Так вот я...
И, сказав так, он пошел к престолу, каждым шагом своим утверждая самого себя. А перед ним, надменным и гордым, все шире размыкался коридор придворных:
-- Дорогу светлейшему... дорогу ему!
Екатерина павой сошла со ступенек трона. Молча распахнула двери в свои покои. Молча и затворила их за Потемкиным. Она крепко обняла его, заплакав и засмеявшись:
-- Гришенька... единственный мой.
Не стал последним, так стал единственным.
ЗАНАВЕС
Я нарочно умолчал о рождении императрицей ребенка от Потемкина, ибо не выяснил дня его рождения. Очевидно, он появился на свет где-то накануне смерти невестки императрицы.
Родилась девочка -- Темкина, крещеная, с именем Елизаветы, в отчестве -- Григорьевна. Передо мною два ее изображения: дама уже достаточно зрелая, симпатичная, и не берусь судить, на кого она больше похожа -- на отца или на мать. Рождена она, естественно, втайне. Потемкин отвез девочку на воспитание к сестрице Марье Самойловой и более, кажется, не интересовался ею (обычная история незаконнорожденных детей монархов). Однако Темкина с детства знала тайну своего происхождения, а все поместья на Украине, ей данные, она лихо промотала еще в ранней юности. Уже после смерти отца Е. Г. Темкина стала женою выходца из Греции, херсонского губернатора И. X. Калагеоргия, жила под Киевом в местечке Мсжигорка, имея множество детей.
Правнук ее и праправнук Потемкина, известный ученый Д. Н. Овсянико-Куликовский, вспоминал в своих мемуарах, что многочисленные наследники Потемкина "жили дружно, весело и шумно, но вместе с тем как-то очень беспокойно, ожидая по временам всяких бед и напастей. Любили жизнь, но не умели ее устраивать. Она у них как-то сама строилась и сама разрушалась -- на основах несокрушимого благодушия, неисправимой доверчивости к людям и такой же нерасчетливости в делах".
Нет никаких сомнений в большой любви Потемкина к императрице. И она любила его! В начале отношений им не хватало дня и ночи: не успев расстаться, они обменивались любовными "цидульками" в таких откровенных выражениях, что женщина иногда даже пугалась осуждения в будущем:
-- Вот помрем с тобой, а люди, не дай Бог, прочтут сие и скажут, что мы с тобой были буйнопомешанные...
Екатерина до старости не могла избавиться от мужского обаяния Потемкина.
...Вернувшись ко двору, светлейший сразу же вытряхнул из дворцовых покоев Завадовского, который, как воришка, забрался в чужие комнаты. Боясь гнева светлейшего, случайный фаворит метался в апартаментах, руководя выносом вещей. Он был жалок и мелочен -- цеплялся за мебель, вазы и занавески.
-- А коробочку эту можно забрать? -- спрашивал он.
-- Забирай все коробочки свои и-вон!
Прервав интимные отношения с императрицей, Потемкин достиг в жизни таких высот, каких никогда не достиг бы, оставаясь только любовником... История не богата примерами, чтобы мужчина и женщина, уже разделенные в личной жизни, продолжали оставаться нерасторжимы в делах государственных.
И тут возникает вопрос: а были ли они мужем и женою?..
Да, были! И об этом многие тогда знали... Ссгюр, Кобенцль, до Кастера, Вертгсймср и наши историки, Бартенев и Кобеко, писали о браке Екатерины с Потемкиным как о факте точно известном. Бартенев сомневался лишь в дате венчания-то ли конец 1774 года, до отъезда двора в Москву, то ли самое начало 1775 года, когда двор в Москву прибыл.
А где же документ, подтверждающий этот брак?
Он покоится в глубинах Черного моря.
Не будем удивляться... Санечка Энгельгардт, любимая племянница Потемкина, в браке графиня Браницкая, была свидетельницей венчания Екатерины с Потемкиным. Ее записка об этом событии перешла в род графов Строгановых, один из которых, проживая в Одессе, незадолго до смерти погрузил богатейший архив на корабль, велел ему выйти в море, где архив и был утоплен. Погибли ценнейшие документы русской истории. Бартенев полагал, что Строганов сделал это по настоянию Елизаветы Ксаверьсвны Воронцовой, урожденной графини Браницкой.
Венчание происходило в храме Вознесения на Большой Никитской улице (ныне улица Герцена) в Москве. И теперь понятны бесконечные хлопоты Потемкина, который, призвав на помощь гениального архитектора В. В. Баженова, хотел перестроить церковь в величественный собор. Смерть помешала князю Таврическому закончить сооружение, храм достраивали его потомки -- уже при Николае I. (Именно в этом храме позже венчался Пушкин с Натальей Гончаровой).
Доказательства брака имеются. Из семьи Энгельгардтов, родственных Потемкину, вышло впоследствии немало ученых, известных в нашей стране. Среди них памятен Василий Павлович Энгельгардт (1828-1915), приятель композитора М. И. Глинки, -оба они, как 1Г Потемкин, были смоляне. Василий Павлович-доктор философии и астрономии, член Академии наук, автор монографии о А. В. Суворове, основатель музыкального фонда композитора Глинки. Он имел частную обсерваторию в Дрездене, которую передал в дар Казанскому университету, где она находится и поныне. Здесь же разместились его архив и библиотека. В архиве был альбом Энгель11ардта, в нем хранились фотографии брачных венцов Екатерины и Потемкина: венцы были украшены их миниатюрными портретами. Энгельгардт своей рукою оставил в альбоме надпись, удостоверяющую законность брака Екатерины с Потемкиным...
* ДЕЙСТВИЕ ОДИННАДЦАТОЕ. Золотой век
...Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку... Господство России играет цивилизующую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар.
Ф. Энгельс -- К. Маркс (23 мая 1851 г.)
1. ГВОЗДИ ДЛЯ ХАНА
Вскоре над Балтикой подул благоприятный ветер: только теперь, после явной оплошки с графом Андреем Шуваловым, шведский король Густав III собрался навестить Петербург, дабы наладить отношения с соседкой, доводившейся ему двоюродной сестрицей. Густав III тактично предупредил ее, чтобы салютов по приезде ему не учиняла, ибо он привык путешествовать инкогнито -- под именем "графа Готландского".
Потемкин на всякий случай глянул в календарь:
-- Ежели прикатит летом, так у нас Полтавские торжества. Приятны ли они королевусу Швеции станутся?
Корберон извещал Версаль об удалении Завадовского: "Дурак рвал на себе волосы". Выбитый из фавора, Завадовский при встречах с императрицей принимал томный вид, хватался за сердце, даже стонал, изображая покинутого, но сгорающего от страсти любовника. Императрице эта комедия скоро прискучила:
-- Бери четыре тыщи душ и езжай себе с Богом...
Тут и конец актерству! Завадовский убрался на Украину, где ему достались богатейшие Ляличи, переименованные им в Екатеринодар. Мерзкий ханжа, он водрузил в парке статую Екатерины, проходя мимо которой вздыхал, вознося хвалу богу. Здесь он обратился в ненасытного стяжателя, увеличивая свои поместья, безжалостно разорял бедных соседей и мужиков, а если они жаловались на оскудение, говорил им ласково:
-- Коли я, душечка, виноват перед тобою, так судись со мной... Законы справедливы у нас! Только не жалуйся мне: у меня сердце нежное, оно чужих слез не выносит...