Ей долго пришлось искать дом номер 32. Не на всех домах висели таблички с номерами. А на тех, где висели, их трудно было разглядеть или из-за полустёршейся от времени краски, или на них падала густая тень, или их скрывали листья росших рядом с домом деревьев.
Но, наконец, она увидела искомый номер. Он принадлежал старой покосившейся деревянной хижине с маленькими окошками, за которыми еле мигал слабый свет. К двери вели стёршиеся ступени, сложенные из плоских булыжников, мастерски пригнанных друг к другу. Поднявшись по ним, Ильяса оказалась перед рассохшейся облезлой дверью, оббитой полосками позеленевшей меди. Не обнаружив дверного молотка, девушка постучала в дверь кулаком. Спустя минуту послышались торопливые шаги, и женский голос испуганно спросил:
– Кто там?
– Здесь живёт Локиний Лотус, уличный музыкант?
– Да, здесь. А что вам надо в столь поздний час?
– У меня к нему поручение.
За дверью послышалась возня, затем она приоткрылась и в щель выглянула нестарая, но замученная жизнью и невзгодами женщина. Даже в тусклом свете звёзд стало видно, что когда-то она была красавицей, но сейчас лицо её поблёкло, покрылось сетью морщин и осунулось.
– Вы кто? – спросила женщина, пытаясь разглядеть стоящего на крыльце незнакомца.
– Добрый вечер, матушка, – вежливо поздоровалась Ильяса. – Меня прислала некая госпожа… с поручением к вашему сыну. Могу я войти?
Успокоенная словами и вежливым тоном чужака, женщина распахнула дверь и ответила:
– Вечер добрый и вам, господин… Входите с миром.
Ильяса вошла, слегка пригнув голову, чтобы не зацепить низкий косяк. Тесный тёмный коридор упирался в ещё одну дверь, открыв которую, девушка оказалась в маленькой, бедной, но чистой комнатке. В воздухе витали ароматы скудной похлёбки и сушёных трав, пучками развешанных по стенам. На грубом деревянном столе стояла плошка с коптящим фитилём и лежало какое-то шитьё. Под одной из стен стояло низкое ложе, застеленное латаным-перелатаным покрывалом, на котором лежал молодой мужчина лет двадцати пяти. Ильясе хватило одного взгляда, чтобы понять неосторожную любовь королевы: мужчина поражал необыкновенной красотой. Не просто обычной мужской красотой. Нет. В чертах его лица сквозило что-то неземное, волшебное, небесное. Утончённые, нежные, но не женственные. Такие черты имеют только безгрешные небесные создания или невинные дети. Широко открытые слепые глаза удивительного янтарного цвета, в глубине которых мерцали золотые весёлые искорки, «смотрели» в никуда, блуждая по комнате.
– Локиний? – спросила Ильяса, стараясь огрубить свой низкий голос, так как знала, что слепцы обладают удивительно тонким слухом.
– Да, я, – мужчина приподнялся и сел, спустив босые ноги на пол.
– Меня прислала одна знатная дама… Её очаровало твоё пение. Но, так как ей не пристало толпиться с чернью на площади, она приглашает тебя в свой дом, чтобы сполна насладиться твоим чудесным голосом. Труд твой щедро оплачен, – Ильяса бросила на стол набитый золотом кошель.
Мать Локиния мгновение нерешительно смотрела на него, а затем взяла в руки, развязала и перевернула. На тёмные доски стола, весело звеня и поблёскивая в тусклом свете коптилки, посыпались полновесные золотые. Женщина изумлённо ахнула.
– Да здесь целое состояние, сынок… – дрожащим голосом произнесла она. – Огромная куча золота…
Губы слепца тронула еле заметная улыбка.
– По-видимому, эта дама баснословно богата, раз так щедро платит за простые песенки уличного музыканта… Я могу узнать её имя?
– Она сама назовёт его, если пожелает.
– Зачем тебе её имя, сынок? – торопливо заговорила мать. – Эта женщина любит музыку и щедро платит… Так ступай же, спой ей. За такие деньги можно петь хоть до утра… Я провожу тебя и буду ждать у порога, чтобы отвести обратно.
– Нет, матушка, ты останешься дома. Я сам отведу его и утром приведу обратно, – твёрдо ответила Ильяса.
– Мою мать хорошо знают на этой улице и нас никто не тронет… А ты, судя по голосу, ещё юн, и вряд ли сможешь меня защитить, – сказал Локиний.
– Не настолько я юн, чтобы не суметь отрубить пару безрассудных голов, – спокойно ответила Ильяса и выразительно щёлкнула мечом.
– Так ты воин?
– Да. И, говорят, неплохой… И я отвечаю за тебя головой, так что можешь не беспокоиться.