На «мясную» охоту вызвалась Ильяса, ведь она овладела неплохими навыками, сопровождая принца Леотарда в своё время. Лайэм, как знаток местной флоры и территории, отправился искать дикорастущие овощи. Виолка осталась охранять плот и имущество – мало ли что может случиться в глуши? По Гарвальду бродили не только дикие звери, но и недружелюбные варвары, или, что ещё хуже, авантюристы и разбойники всех мастей: «ловцы»-людоловы, охотники-браконьеры, скрывающиеся от закона преступники и беглые рабы.
Ильяса осторожно продвигалась вдоль берега Милта, поднимаясь вверх по течению, внимательно оглядывая окрестности. Речка спокойно несла неглубокие прозрачные тихие воды по песчаному пологому ложу. По обоим берегам высились стройные, словно колонны в храме, хвойные деревья с длинной ароматной хвоей, мягко колеблемой лёгким ветерком. Утреннее солнце светило в спину, придавая речной воде прозрачность и цвет аквамарина, и освещая поднимавшуюся впереди серую, испещрённую трещинами и морщинами, гранитную скалу, у подножия которой река делала крутой поворот. Ильяса решила дойти до неё и, если не встретится никакой дичи, повернуть обратно и сделать засаду на берегу небольшого плёса с мелкой тёплой водой – такие места обожают водосвинки, особенно, в жаркий солнечный полдень.
До скалы оставалось с полкема, когда девушка услышала сдавленный человеческий вскрик. Ильяса мгновенно замерла и настороженно огляделась. Лес казался пустынным и необитаемым – ни следов животных, ни человека.
Птичий гомон вновь перекрыл болезненный стон, а потом послышался женский визг, мгновенно оборвавшийся, словно кричащей заткнули рот. Ильяса начала осторожно красться в сторону доносившихся звуков то ли борьбы, то ли возни.
Вскоре деревья расступились, и алмостка увидела небольшую прибрежную поляну, в центре которой стояло одинокое дерево с обрубленными нижними ветвями. На двух верхних противостоящих согнутых ветках, распятый и привязанный за руки, висел полуголый мужчина. Под деревом двое других мужчин возились с яростно отбивающейся от них женщиной.
Ильяса не стала выяснять, что здесь происходит и кто прав, кто виноват. Двое на одного (женщина не в счёт) – явно не честный расклад. И хорошие люди так не поступают: подвешивая другого на дерево. Натянув тетиву, она пустила приготовленную для дичи стрелу в спину одного негодяя, а затем другую – в бок другого. Оба тут же свалились замертво, прямо на обессилевшую от борьбы женщину. Ильяса оставалась на месте несколько минут, скрываясь за толстым шершавым стволом и выжидая: вдруг разбойников больше, и остальные находятся где-то поблизости?
Пленная женщина, тихонько скуля и всхлипывая, выползла из-под придавивших её тел и, на четвереньках, поползла к распятому. Поднявшись на колени, она вцепилась в свисавшие над землёй ноги и что-то запричитала на непонятном Ильясе языке.
Удостоверившись, что в округе больше нет людей, кроме них троих, Ильяса выступила из-за дерева, забросив на плечо лук и обнажив меч. Сторожко оглядываясь, вышла на поляну.
Первым делом она обрубила растягивавшие несчастного верёвки, и он кулем свалился на землю, издав громкий болезненный стон. Женщина в изодранном в лохмотья платье тут же припала к его груди, со страхом и некоторым удивлением оглядываясь на Ильясу. Алмостка обошла поляну и окончательно удостоверилась, что врагов больше нет. Сунув меч в ножны, повернулась к спасённым:
– Кто вы такие и что здесь произошло? – задала резонный вопрос.
Говорила она на ассветском, и мужчина её не понял. Он был похож на варвара – стройный, мускулистый, смуглокожий; длинные чёрные волосы разметались по земле, скуластое лицо с удлинёнными к вискам зелёными глазами, большой рот и нос с горбинкой. Красивый. Девушка – русоволосая малышка лет шестнадцати-семнадцати, симпатичная, одетая в остатки цивилизованного платья, когда-то весьма богатого, а ныне изорванного, грязного и измятого. Она, по-видимому, поняла вопрос Ильясы, так как робко улыбнулась и ответила, с трудом подбирая и коверкая слова:
– Мы бежать… Они поймать и схватить. Легавый…
Ильяса ничего не поняла, кроме «бежать» и «поймать». По-видимому, это какие-то беглецы, а убитые – их преследователи. Что ж, она понадеялась, что помогла не преступникам. Хотя… Какая разница?