Глава 5
— Папа! Папочка! Родненький!
Ольга билась в истерике, хватая лежащего за одежду и тряся, словно пытаясь разбудить.
— Ольга, не надо! Все, успокойся, — я попытался ее оттащить от тела, но не смог.
— Папочка!
— Сердце… — коротко констатировала Стаханова, поднимаясь. — Нужно вызвать полицию — они зафиксируют.
— Нет! Нет! — Ольга глянула на меня красными заплаканными глазами, потом на Стаханову. — Ну чего вы стоите?! Помогите же ему! Лечите его! Лечите! Не стойте!
— Ольга…
— Нет! Нет! Это не правда! — она начала вновь плакать.
Вокруг тела встали все — прислуга, охрана, члены семьи, — и каждый смотрел на распростершегося на полу Вяземского, еще не веря в произошедшее.
— Выйдите отсюда! — рявкнул я, вдруг разозлившись.
Прислуга начала медленно покидать комнату.
— Татьяна Валерьевна… — начал я.
Та обернулась.
— Это из-за меня?
Стаханова покачала головой.
— Нет, ты тут ни причем.
— Но ведь я его ударил… атрибут…
— Я знаю, Вяземский предусмотрительно показался мне след. Я сняла с него отпечаток дарка, так что ты тут абсолютно ни причем. Слабое больное сердце — вот и все, что его убило. Предполагаю скорее всего острый трансмуральный инфаркт передней стенки миокарда. Без шансов.
Стаханова глянула на Вяземского.
— Он наблюдался у меня с сердцем, были жалобы. Проходили с ним периодически лечение. Через две недели должен был повторный курс проходить как раз. Не успел.
Через минут двадцать приехал заспанный полицейский. Сухо опросив всех, он составил протокол, собрал со всех подписи и уехал. Стаханова помогла вызвать бригаду врачей и те увезли тело в морг.
После того как врачи уехали, дом словно опустел.
— Что теперь? Что дальше? — спросил я у Стахановой, еще до конца не осознавая случившееся.
Мне было тяжело представить это — умер глава семейства Вяземских, на котором все и держалось. Не ушел куда-то на время, не спрятался. Умер.
Но едва мысль вошла в голову словно вбитый гвоздь — Вяземский-старший мертв, окончательно, бесповоротно, — я испугался. По настоящему испугался.
Я понимал, что сейчас начнется что-то глобальное — я и сам не знал что именно. Глава рода мертв, а значит, скорее всего, последует некий передел власти, денег, влияния. Уж в этом я не сомневался.
Наверняка подключится чета Герценых — им эта смерть на руку. Им земельный удел вернуть — дело принципа.
Я сжал кулаки. Нет, просто так я им этого не дам сделать.
— Что дальше? — повторила мой вопрос Стаханова и задумалась. — Думаю, в скором времени надо организовывать похороны. Это очень хлопотные и затратные занятия. Потом — чтение завещания. Думаю, нужно сообщить старшему брату, Александру, вызвать его из другого города, где он проходит обучение. Скорее всего к нему и перейдет управление рода, конечно не в самые хорошие времена, но обстоятельства диктуют свои условия.
Я кивнул.
Стаханова права, нужно сейчас заняться всеми делами, связанными с похоронами.
— Если понадобится моя помощь — ты мой телефон знаешь, — сказала лекарь. — А теперь я пойду.
— Спасибо вам, что так быстро приехали.
Стаханова грустно улыбнулась.
— Хоть и быстро, но опередить смерть не успела.
— Папочка! — всхлипывая, продолжала Ольга, глядя на то место, где совсем недавно лежал отец. — Нет, это все неправда! Дурной сон! Просто сон!
Необходимо поддержать Ольгу.
Я попросил Нианзу принести каких-нибудь успокоительных капель, напоил ими сестру. Потом ответ ее в комнату и не отпускал до тех пор, пока она не успокоилась окончательно. Девушка еще некоторое время хлюпала и шмыгала носом, потом затихла и незаметно уснула. Я тоже пошел к себе. И едва лег на кровать, как моментально отрубился.
Я оказался прав. Смерть главы клана Вяземских прозвучала среди аристократов словно гром среди ясного неба. С раннего утра к нам посыпались звонки, целый шквал.
Я дал команду Нианзу говорить очень кратко, ссылаясь на то, что скоро будет объявлена официальная информация, а по возможности и вовсе не отвечать на них.
К семи утра приехал Щедрин. Увидев меня, он долго расспрашивал о произошедшем.
Я отвечал сухо. Поняв, что с меня подробностей не добиться, Щедрин пошел к Ольге.
Потом позвонил Бартынов, мне на сотовый.
Просто спросил:
— Это правда?
— Да, — ответил я.
— Когда?
— Вчера вечером.
— Прими мои соболезнования.