В наступившей могильной тишине голос здоровяка Ар-Рауда показался голосом великана.
— Они идут! — внезапно произнес Раш. — Они идут!
В голосе его отчетливо послышался страх — как в тот раз, когда он увидел Смерть.
— Кто — они? — нервно спросил Карасик, нервно оглядываясь.
Вокруг никого не было.
— Они идут! — повторил он.
— Да кто, твой мать, они! — закричал Карасик, тряся здоровяка.
Но тот затих, погрузившись в скорбное молчание.
А потом пришли ночные демоны…
— Приехали, — мягко потряс мою руку водитель.
Я открыл глаза.
— Приехали по адресу, — повторил то. — С вас пятьсот коинов.
— Что так дорого?
— Район, сами понимаете какой… неспокойный…
Я не стал спорить — не было сил. Просто расплатился и помог Ольге выйти.
Район и в самом деле был не самым благополучным. Едва мы вышли, как таксист тут же ударил по педали «газа» и умчался прочь. А к нам подошли какие-то мутные типы.
— Здарова, бродяга! — произнес один с сильным акцентом.
Вид у него был соответствующий — засаленные до жирного блеска спортивные штаны, одежда с чужого плеча, золотой зуб, торчащий одиноко во рту.
Гибкость в ногах, с какой он к нам подошел, позавидовала бы любая гимнастка.
— Обувай уши, разговор имеется.
— Некогда нам, — хмуро ответил я.
— Ты, терпила грешный, обезьяной что ли родился? По человечески же базарю тебе — разговор имеется. С тобой козырные люди балакают. Слухай сюды.
Я сжал кулаки.
Ольга тихо шепнула:
— Не надо.
— Верно твоя чувиха ботает — не надо. Ты это, слышь, на дурака балуешься? Есть че? Нам бы с кентами освежиться.
Второй дружок подошедшего — огромный амбал с фингалом под глазом, — кивнул:
— Верное дело говорится. Кантуемся тута, варимся как селедки, тяжело на отходняках, тянет. А у тебя и шнифт козырный, и витрина умытая, сразу видно — интелеген. Кобылы всяко имеются. Надо бы поделиться. По-братски. Сам понимаешь — листики хулиганам в радость. Но мы не беспредельники, отсыпь половину лопатника — и разойдемся пароходами. А нет — так нет. Мазать тогда будем, накроем и обручи на почках нарисуем.
Из сказанного я не понял ровным счетом ничего, но общий смысл дошел — отдай добровольно или будет хуже.
Пытаться договориться миром было бессмысленно — я это понял сразу.
Поэтому решил объяснить свою позицию собеседникам языком, который понимают они.
Осторожно отстраняя Ольгу в сторону, чтобы ненароком не задеть, я резко выкинул руку вперед и врезал громиле.
Вложился в удар всем телом.
Громила даже не успел понять что произошло: секунду назад стоял — и уже лежит. Из разбитого носа захлестала кровь, тяжелый сиплый хрип прорезался из раскрытого рта.
— Это че? — не понял первый. — Это ты че тут…
Щелк!
И золотозубый лег рядом.
— Максим, зачем ты так? — с укором спросила Ольга.
— Время разговоров прошло, — хмуро произнес я, глядя на лежащих без сознания.
Сестра недобро посмотрел на меня, но ничего не сказала.
— Пошли к Анфисе, — сказал я. — Пока дружки этих не прибежали.
— Нам туда, — девушка кивнула на серую двухэтажку.
Несколько заколоченных окон и изрисованные стены не вселяли радости.
— А получше ничего не было с жильем? — спросил я, разглядывая надписи — «Импиратор лох», «Четкий и быстрый», «Соли». Словно попал к себе на район.
Да и воздух такой же — пропахший дымом с соседнего завода и давно не вывозимой мусоркой.
— Денег столько нет, чтобы приличное арендовать, — ответила Ольга. И с укором добавила: — А Анфиса даже не потрудилось что-то отложить на всякий случай, так сказать на черный день.
— Видимо не рассчитывала, что этот самый черный день вообще случиться с ней.
— Верно.
Мы подошли к двери, постучали.
— Она дома? — спросил я, глядя на Ольгу.
— Я то откуда знаю? — пожала она плечами. — Наверное, дома. Куда ей еще идти?
Вопрос был логичный, но дверь не открывали.
Я вновь постучал.
И вновь не последовало ответа.
— Вот и нам особо некуда идти, — кивнул я.
Капнуло. Потом еще раз. Высоко в небе громыхнуло и вскоре на нас посыпались мелкие капли дождя.
— Отлично! — проворчала Ольга.
Вид у нее был не очень, лицо бледное, губки почти синие. Плохой знак. Нужен срочно доктор. Мои заклятия хоть и держат ее, но надолго ли?