«Скоро буду», — скупо ответила она, выслушав ситуацию и положила трубку.
Мы начали напряженно ждать.
Анфиса крутилась возле меня, то ненароком задевая рукой, то гладя по плечу. По всему было заметно, что она рада меня видеть.
Ольга совсем выбилась из сил и задремала. Я наложил на нее заклятие обезболивающего. Сделать что-то еще не мог — боялся, что только усугублю ситуацию.
Стаханова не обманула — приехала скоро.
Глянув на меня, кивнула:
— Рада тебя вновь видеть.
Потом спросила:
— Где раненная?
Мы указали на кровать.
— Мне нужна горячая вода. И света побольше, — тут же произнесла Стаханова, проходя к кровати.
Анфиса засуетилась с чайником, я — со светом.
Стаханова тем временем осмотрела Ольгу, начала раскладывать инструменты из сумочки — небольшие артефакты, бинты, вату, тонкие щипцы, специальные хирургические нити.
— Что тут происходит? — открыла глаза сестра.
Увидев Стаханову, она испугалась.
Вид у нее был не важный. Лицо стало совсем белым, под глазами появились серые круги.
— Сейчас из тебя пулю вытащим, — ответила доктор и махнула рукой.
Ольга тут же закрыла глаза и вновь уснула.
— Мне не мешать, — посмотрела Стаханова на нас. — Даже если будет орать — не лезьте! Только по моей просьбе. Понятно?
Мы кивнули.
Магия, что творила гостья, была высшей, отточенной до такого идеального состояния, что я мог только наблюдать и завидовать.
Мягкие скрутки потока, магические флуктуации, улавливание фона — все это делалось так деликатно, профессионально, что я невольно загляделся. С такой тонкостью держит невидимую иголочку швея, вышивая по щелку, с таким умением создается украшение для девушки.
Стаханова знала свое дело и уже через полтора часа пуля дзынькнула в тарелке, которую принесла Анфиса.
Ольга дрожала — больше от страха, чем от боли. Я робко предложил накинуть на сестру успокаивающие заклинания, но Стаханова покачала головой.
— Пока не надо. Магические конструкты впитываются, им нельзя сейчас мешать. Чуть позже.
— Хорошо, — кивнул я.
— Рану я затянула, — сказала врач, вытирая лоб от пота — лечение потребовало от нее максимум концентрации. — Пуля едва не повредила артерии, пару сантиметров левее — и было бы все гораздо хуже. Вам повезло. Я почистила ее. Слишком много в ней было…. всякого. Но теперь нет.
— Как она? — спросила Анфиса, поглядывая на Ольгу. — Поправиться?
— Уснула, я накинула на нее заклятие отдыха. Пока девушка слаба, но к вечеру станет лучше. Ей пару дней надо быть в покое. Обеспечьте ей его.
— Конечно! — воскликнула Анфиса.
— С ней все. Теперь я хочу поговорить с тобой, — Стаханова пристально посмотрела на меня.
— Хорошо, — кивнул я.
— С глазу на глаз, — уточнила доктор, кинув короткий взгляд на Анфису.
— Я пока в кухню пойду, — понятливо произнесла та. — Приготовлю всем кофе.
— Максим, — произнесла Стаханова, когда хозяйка вышла. — Это не мое дело, но промолчать я не могу. Я знаю, что у тебя сейчас не самые теплые отношения с Александром и мой разговор еще больше подольет огня в ваш конфликт. НО наче поступить я не могу — как женщина я не могу молчать.
— Не совсем понимаю, о чем вы.
— Тебе что-то Ольга говорила о своем состоянии?
— О каком состоянии? О ранении?
— Я сейчас не об этом, — вид Стахановой был предельно сосредоточенным — она в этот момент выглядела еще старше, нахмуренные брови создавали морщины, старили ее. — Когда я сейчас лечила Ольгу, я кое-что заметила. Это сложно не заметить — слишком кричащий лимб. Тебе этого не заметить — ты не того профиля маг, а я врач — я сразу увидела.
— И вновь я не понимаю, о чем вы?
Слова Стахановой были туманны, на душе от ее слов стало не спокойно.
— Ольгу изнасиловали, — произнесла доктор. — И она беременна.
— Вы… — слова застряли у меня в горле.
— Я не ошиблась — уж поверь мне. Столько лет в профессии, атрибут лекаря имею первого уровня — ошибиться я точно не могла. Это четко видно по ауре — я еще когда зашла, почувствовала неладное. А когда ближе посмотрела… в общем, сомнений нет.
— А вы уверены, что изнасилование? Я имею ввиду…
— Да, уверена. Это было не по обоюдному согласию. Четкие следы на краях ауры — синие, фиолетовые, черные. Было насилие, причем жесткое.
— Кто? — только и смог вымолвить я.
— Этого я не могу сказать — Ольга закрыла это воспоминание очень прочно, не удалось их открыть. А ломать… сам понимаешь, сейчас в ее положении это усугубило бы ее общее состояние.