Надо будет сразу же как проснется Ольга сообщить ей об этом. И сидеть в этой тесной квартирке больше не придется. Мы возвращаемся домой!
Настроение мое приподнялось и сегодняшнее утрешнее сообщение на время ушло на второй планю
Я реши сварить кофе, но успел лишь налить в турку воды, как телефон вновь зазвонил. Номер не знакомый.
Я некоторое время колебался — отвечать или нет?
Все же ответил.
— Алло? — раздался на том конце смутно знакомый мужской голос.
— Слушаю, — насторожено ответил я.
— Максим! Это что, действительно ты?! Обалдеть!
— Кто это?
— Ты что, не узнал что ли меня? Это Щедрин!
— Добрый день, — немного успокоившись, ответил я.
— Я звоню Ольге на домашний, а мне китаец ваш отвечает шепотом что нет ее. Сказал, что ты вернулся. Ну я сразу тебе и надрал.
— Чем обязан?
— Максим, я хотел про новости сообщить. Ты еще телевизор не смотрел?
Я оглядел полупустую комнату.
— Нет, не смотрел.
— Там про твою семью показывают.
— И что показывают?
— Ох, не хотел тебе говорить неприятные вести, но все уж лучше, чем тетка из экрана. Лично тебе Герцены объявили войну.
— Чего? — не поверил собственным ушам я
— Да, именно так. Я еще удивился, думаю чего это они так, ведь ты же за Барьером… ну в общем, все считали тебя без вести пропавшим уже. А тут Герцены вдруг о тебе вспомнили. Да, был конфликт, но теперь то что с него? Александр во главе рода стоит, он вроде как с Герцеными на хорошем ладу. Чего это они о тебе вспомнили? Странно все как-то. А тут вон оно что. Ты живехонький! Теперь все понятно мне стало.
— Подождите, вы сейчас про войну не шутите?
— Да какие тут могут быть шутки? Боже упаси! Так и сказал. У Нижней палаты сегодня заседание было по какому-то вопросу, вот после него журналисты и поймали старшего Герцена, а он прямо в камеру и объявил. Все как положено, с наложением печатей трех уровней на свои слова. Это война, Максим.
Я не знал что сказать.
— Ведь не побоялся государя, засранец! Император давно зуб на всех нас точит, сколько раз предупреждения давал насчет подобных разборок. А Герцен опять затеял воду мутить. Чует сердце мое — разозлиться Император, погонит и Верхнюю и Нижнюю палаты половыми тряпками прочь.
От упоминания Императора мне стало не по себе.
Я глянул на браслет, но тот вновь стал черным.
— Мягкосердечность батюшки и быстрая отходчивость только и спасают. Но вот как на этот раз — честное слово не знаю что будет. Максим, у тебя как с бойцами? Есть армия? — поинтересовался Щедрин.
— Какая еще армия?
— Известно какая — которая поддерживать тебя будет. Я советую тебе наёмников взять. Они люди отчаянные, биться умеют. Но и деньги берут большие. В общем, есть у меня знакомый человек — он все как надо организует, ты только скажи, я тебе его контакты скину. Если какие-то еще вопросы появятся, звони мне на этот номер телефона. Ну все, бывай, мне пора — заседание уже начинается, — Щедрин вздохнул. — Тут проблемы с народом пошли.
— Какие проблемы?
— Да словно по команде забастовки по всей стране начались. Не иначе как сговор. Челябинский машиностроительный встал, Алтайский экстрактный встал, шахты стоят. Народ вышел на пикеты и митинги. Пара стычек с местной властью даже зафиксированы. Вот, сейчас разбираемся. Ну все, пока. Рад тебя слышать!
В трубке раздались быстрые гудки.
Я стоял по среди кухне и не знал что делать. Война? С Герцеными? Кажется, они уже знаю про отмену решения суда и решили пойти на такие координальным меры.
Война… Открытое выступление против меня. Они таким образом оспаривают отмену решения, демонстративно показывают всем — я враг. Самое гадкое, что Герценых, скорее всего, многие поддержат. А вот меня…
Кто пойдет со мной? Кто меня поддержит? Щедрин? У него нет людей, он сам по себе и особой помощи от него можно не ждать. Кто еще? Бартынов? Я задумался. Он нем в последнее время все больше какие-то странные новости идут — загулял, запил, отошел от дел. Может быть самое время навестить его? Заодно и узнать из первых уст всю эту ситуацию с Герценым-младшим — почему он вдруг вновь вынырнул из небытия и творит такое?
Пикнул будильник — девчонки начали нехотя подниматься.
Я подошел к Ольге, убедился, что вид у нее сегодня намного лучше.
— Рука? — спросил я.
Сестра кивнула:
— Нормально, сегодня не так сильно болит.
Я с трудом заставил себя не начать горький разговор. Не сейчас. Но он обязательно состоится. Когда затянется рана, когда будут силы у сестры. Я выясню кто… Хотя, особой сообразительности тут не надо. И так все понятно.